Они никогда об этом не говорили, продолжили работать как ни в чем не бывало, но именно тогда она поняла, что в жизни у Кингсли не всё так замечательно, как ему нравится притворяться. Женщины, алкоголь и иногда наркотики — вот как он со всем этим справлялся. Со всем этим стрессом и беспокойством, а иногда даже злостью.
А она его определенно разозлила.
— Кингсли, — громко произнесла Лили, подходя к кровати.
Он растянулся поверх одеяла, и, хотя пиджака на нем не было, остальная одежда никуда не делась. На месте остались даже запонки и галстук, и ботинки на ногах. Лили пощелкала пальцами у него перед лицом, но он по-прежнему не подавал никаких признаков пробуждения. Девушка вздохнула.
— Проснись! — заорала Лили, резко ударив его по лицу.
Кингсли фыркнул и заморгал глазами.
— Маи! — рявкнул он, потирая щеку.
«Где я слышала это имя? Полгода назад... в Таиланде... когда приводила его в чувства в душе... Кто такая эта Маи?»
— Не та цыпочка, засранец, — усмехнулась она.
Кингсли застонал и закрыл лицо руками.
— Твою мать, который час?
— Около девяти.
— Черт, у меня жуткое похмелье.
— Вот что случается, когда выпиваешь спиртного вдвое больше собственного веса.
— Я что, столько выпил?
— Это только предположение, может и больше.
— Нагло, — проворчал он, разминая руки и оглядываясь.
— Тебе нравится моя наглость, — заявила Лили и, схватив его за руку, заставила принять сидячую позицию.
— Это уж слишком, дорогая.
— Ты доволен собой? И тем, как ты себя вел? — прямо спросила она.
Кингсли немного помолчал, потом нахмурился.
— Ах, да. Кажется, припоминаю. Я забыл.
— Ты все еще пьян? — спросила она.
Кингсли снова потер глаза.
— К сожалению, нет. У меня раскалывается голова, так что, пожалуйста, полегче со мной. Сегодня утром у меня нет настроения быть очаровательным, — предупредил он ее.
Лили скрестила руки на груди, готовясь признать свою неправоту.
— Прости меня, — быстро проговорила она.
Англичанин на нее не взглянул, просто вытащил из брюк сигарету. Сигарета была помята, но он все равно сунул ее в рот.
— Дорогая, не стоит даже об этом упоминать, — заверил он ее.
— Нет, стоит. Ты всегда прекрасно ко мне относился и не заслужил таких слов. Я отвратительно себя повела и очень, очень об этом сожалею. Я ужасно себя чувствую. Кингсли, ты мой лучший друг. Не знаю, что бы я без тебя делала, или если бы с тобой что-нибудь случилось. Просто я была злой и уставшей, и мне захотелось побыть сукой. Прости, — дала волю своим чувствам Лили.
Кингсли так долго молчал, что она занервничала. Возможно, он этого и хотел. Но потом он вдруг достал зажигалку и закурил, и Лили поняла, что все будет хорошо.
— Спасибо, дорогая. Мне это было необходимо. Ты меня тоже прости. Иногда я принимаю неверные решения — ты права, я тебя использовал. Но я должен сказать, что целуешься ты просто фантастически, — сказал он, выдавив из себя улыбку.
Лили улыбнулась в ответ.
— Эти слова очень много для меня значат.
— Аплодисменты.
— Кто такая Маи?
Кингсли на мгновение замер. Если бы Лили была обычным человеком, если бы так долго с ним не жила, она бы этого даже не заметила. Это было всего секунду, затем исчезло. Он с трудом поднялся на ноги и прошел мимо нее.
— Мне нужно отлить.
В ванной он долго приводил себя в порядок и даже принял душ. Когда Кингсли вышел, позади него клубился пар, он был свежевыбрит и аккуратно причесан. Увидев, как он надевает новый костюм, Лили вдруг поняла одну вещь. Его внешность была для него чем-то вроде доспехов. Если Кингсли хорошо выглядит, значит, в его мире все в порядке. Словно, если его отражение было достаточно хорошим, то и он был бы достаточно хорош.
«Как это грустно».
— Ты в порядке? — спросила Лили, глядя в зеркало на то, как он завязывает галстук.
— В идеальном. И раз уж мы снова в таких дружеских отношениях, можешь мне кое-что сказать? — спросил он.
— Что угодно.
— Ты с ним спала?
— Да, — не задумываясь, ответила Лили.
— И он все еще здесь? — продолжал Кингсли, ловко завязывая галстук виндзорским узлом.
— Нет, он уехал. Сказал, что явно мне не нужен, и что не хочет стоять у меня на пути.
— Очень благородно с его стороны. Почти эпатажно. Вчера мне на самом деле хотелось его убить, — вздохнул Кингсли, заканчивая свою работу и подтягивая узел к горлу.