Не хочется, чтобы он увидел, как я боюсь… Нет, не того, что с ним случилось и как он выглядит. Как я боюсь, что он меня не узнает…
Увидел…
Но папа же не видит…
Стираю катящуюся по щеке слезу…
Я так хотела, чтобы меня пустили к нему, а теперь боюсь сделать это — открыть дверь и войти.
Всё, как с мамой Галей…
Хотя…
К маме я уже захожу… После того, как мне сказали про "снять с аппаратов", весь мой страх того, что если я войду к ней в палату, то она умрёт, куда-то делся… Не знаю, слышит ли она меня, чувствует ли моё присутствие? Но я захожу и говорю с ней… Недолго… Да и карантин у нас тоже сняли всего пять дней назад…
А недолго, потому что мне кажется, что она устанет от длинных разговоров…
Глупо?
Ну, наверное…
Но я так чувствую…
И я сказала ей вчера, что еду к папе…
И сказала, что передам от неё привет…
Не знаю, можно ли так, но, вот, если бы их положить рядом в одной палате, может, они бы быстрее поправились — всё же почти всю жизнь вместе…
Но так, скорее всего, нельзя…
Снова вытираю щеку…
Плакать тоже нельзя!
Решительно открываю дверь…
— Я люблю тебя, пап… — начинать нужно именно с этого. С самого главного…
Губы папы чуть вздрагивают…
Подхожу к его кровати. Я бы не узнала его на улице…
Лицо… Это словно маска…
Вот, мама Галя — она будто просто спит, а папа…
Кожа, как пергамент и этот взгляд, которого нет…
Пододвигаю стул с лёгким скрипом и папа морщится.
— Извини, пожалуйста… — ловлю его руку. Капельницы в ней нет, но в руке катетер. Бабочка, кажется? Это, чтобы не колоть каждый раз, а просто подсоединять капельницу, как я понимаю.
— Пап… — сползаю со стула на колени возле кровати и прижимаюсь щекой к папиной руке. — Поехали домой…
Его ладонь дёргается под моей щекой.
— Дома… Мы все тебя ждём… — глажусь об его руку, целую её. — Ты же знаешь, что это я, да, пап?
Папа слегка сжимает своими пальцами мои…
— Ты ведь слышишь меня, узнаешь мой голос, да? — поднимаю глаза, сталкиваясь с его пустым взглядом. Его ладонь дрожит в моих руках.
— Я знаю, что ты скоро поправишься…
Я, действительно, это знаю. Как бы папа сейчас не выглядел, признаков того, что он скоро уйдёт, нет. И да, такие признаки можно увидеть… У него не заострились черты лица и не ввалились виски… Он просто ещё не оправился после травмы…
— И мы поедем домой… — продолжаю я, снова прижимаясь щекой к его пальцам. — А дома… Мы заберём из больницы маму Галю, когда она придёт в сознание… А она придёт, да, пап? И вы с ней будет поправляться вдвоём… Вдвоём же легче…
Папины пальцы снова легко сжимают мои…
— А ещё… Пап… Ну, ты же обещал мне, что ещё внуков моих няньчить будешь… А ты всегда выполнял свои обещания…
Мне кажется, или его губы чуть дёргается в улыбке… Нет, кажется, наверное…
— Пап, ты слышишь..? Мне очень не хватает тебя…
По папиной щеке скатывается слеза…
++++
Из больницы выхожу в каком-то странном настроении: вроде бы нужно радоваться тому, что я смогла увидеть папу и что я не увидела признаков его скорого ухода, но… Но он такой беспомощный сейчас… И мне так хочется забрать его домой… Ухаживать, помогать, просто быть рядом… Здесь же всё для него чужое! Самое лучшее, самое современное, но чужое…
А дома… Не знаю, мне кажется, людям для полного выздоровления мало просто медицинских процедур. Нам нужна какая-то верёвочка, что ли, которая будет держать нас здесь, не давая уйти туда…
Наверное, нужно поговорить с дядей Арамом — может, папу можно перевезти хотя бы назад к нам в город, пусть и больницу… Или…
Я ведь могу переехать пока сюда…
Но мама Галя…
Тогда я не смогу приходить к ней…
И Богдан… Нет, я уверена, он поймёт, но…
Всё же, может, можно перевезти папу? Если, конечно, ему такие передвижения не повредят и если у нас ему смогут помочь…
Как всё сложно-то, Боже…
Оглядываюсь в поисках машины Богдана…
Он не пошёл со мной к папе, конечно — его бы и не пропустили: всё же зять в круг ближайших родственников не входит. Да и мне-то разрешили побыть с ним минут пятнадцать… Или просто время так пролетело…
Достаю из сумки телефон, чтобы позвонить Дану. Ах, да, он же выключен — в больнице же нельзя, мне сказали…
Включаю телефон и вижу, что муж звонил мне три раза. И оставил голосовое…
Говорит, что отъехал за кофе и пышками и встал в пробку. Просит зайти внутрь и не ждать его на улице — сегодня в Питере дождь и довольно холодно…