С пересадками они добрались до желанного берега Финского залива, где Илья тепло простился со своей подругой — впрочем, он был уверен, что им еще суждено увидеться. Ему захотелось устроить Яну сюрприз и он пока не стал звонить ни ему, ни матери. Разместившись на попавшейся по пути базе отдыха, Илья наконец вволю выспался и помылся, а потом в ближайшем городке купил кое-что из одежды и сходил в парикмахерскую.
Заодно он решил позвонить Володе и вкратце изложил все, что случилось за последние дни, утаив совсем немного. Илья сказал, что даже после смерти Лены хотел разобраться с мутными делами в общине, но когда девицы стали вести себя неадекватно и калечить друг друга, решил убраться подобру-поздорову, а куда девалась Сония, вообще не знал. Если у друга и возникли какие-то подозрения, он ничем их не выдал и после паузы произнес:
— Вот и правильно, Илья, они уже получили по заслугам, а тебе надо себя поберечь. Жизнь-то продолжается, и ты сыну нужен. Я тебе, конечно, соболезную, что с Леной так вышло, но вам теперь все-таки будет легче, прости за прямоту. Над тобой же все эти годы дамокловым мечом висело, что она когда-нибудь явится и ничего хорошего не принесет. А теперь все, отстрелялись, и хватит с тебя мучений. Мужик ты сильный, справишься.
— Спасибо, Володь, все ты верно говоришь, — вздохнул Илья. — Я уже понемногу привыкаю, осталось только Яна увидеть, а там...
— Вот именно, надо позитивно мыслить. Знаешь что, давай в следующие выходные встретимся, я как раз Альке обещал, что погуляю с девчонками, пока она к своим родственникам съездит. Ну там, на каток сходим, в кино, пиццы поедим... Вот и ты с Яном присоединяйся, Юрку тоже позовем, возьмем детенышей в охапку и устроим день непослушания. Давай-давай, тебе надо развеяться!
— Присоединимся, конечно! Когда мы от такого отказывались? — невольно улыбнулся Илья. — Да, Володя, ты никому не успел сказать про эту историю?
— С ума сошел? Нет, конечно, я ничего без твоей отмашки не собирался делать! А уж теперь вообще не было никакой истории, ты мне ничего не рассказывал, а я не слышал. Ты все понял, Лахтин?
Жизнь понемногу возвращалась, оборачивалась солнечной стороной, хоть на улице и лежал снег. Илья вспомнил все ее звуки и ароматы, похожие и в мегаполисах, и в таких маленьких уголках, которые зимой будто совсем отрезаны от остального мира. Даже когда в Питере начинается унылая оттепель, пахнущая выхлопными газами, возле залива легко дышится, а сосны все еще покрыты нежной изморозью. Прошлое осталось на другом берегу, а будущего рано бояться.
Впервые за долгое время он с аппетитом съел порцию салата и кусок мяса с картошкой, выпил чаю и теперь сидел на скамейке, наблюдая, как разрумянившиеся дети бегали друг за другом, отчаянно бросались снегом и смеялись так, как это возможно только в их годы. Из колонок доносилась беззаботная романтическая музыка, а женщины, выбравшиеся на зимнюю природу, украдкой бросали взгляд на одинокого красивого блондина в черном пальто, который лишь приветливо улыбался.
При желании он теперь мог гораздо больше — любую из этих случайных прохожих, замужнюю или одинокую, потерянную или довольную жизнью, скромницу или роковую красавицу, Илья покорил бы одним движением бровей. Стер бы любовь и ответственность перед близкими, стыд и осторожность, женское достоинство и эгоцентризм, вывернул наизнанку и сложившийся уклад, и душу, провел через огни соблазнов и ледяную воду позора. Там, где другим мужчинам приходилось применять грубую силу или бросать к ногам избранницы купюры и бриллианты, ему вообще не требовались никакие старания. Даже сейчас стоило только поманить наугад, чтобы...
А собственно, чтобы что? Какой толк с этого дара, если единственной женщины, которую Илья хотел покорить и перед ней же хотел преклоняться, среди них нет? Она дважды обманула его, дважды сбежала, и чужие сломанные судьбы его уж точно не утешат. Так что пусть другие люди играют, женятся, ревнуют, заводят интрижки и потом разгребают отходы. У него есть сын от этой женщины, отчаянно любимый и любящий без всяких условий и манипуляций, и больше ничего не надо.
А кроме того, Илью тревожила одна странная и неотступная мысль. Он еще раз поговорил с Анной Георгиевной, которой уже стало получше, и та сказала, что все процедуры для нее прошли как во сне и она даже ничего толком не могла припомнить. Илья сам не знал отчего, но ему вдруг пришло в голову: а что если его покровители как-то вмешались, когда Лена действительно была на грани этого жуткого шага? Удержали и спрятали, отвели всем глаза, для видимости оставив самоубийство совсем другого человека — ведь лицо пострадало до неузнаваемости, — и она еще сможет вернуться, когда ее душа излечится и окрепнет?