Когда общество адаптировано к скуке и однотипности, обстановку разряжают только насилие и криминал, это тупиковая эволюционная ветвь, которая безплодна с точки зрения творчества, её вымирание вопрос времени.
Пока вещи определяют нужда и жадность, а ни интерес и понимание, человечество приближается к своей кульминации.
Горит, сияет вольфрамовая нить,
Никто её не щадит, хлещет напор электрический,
Сопротивление порождает свет, но от того, что деваться некуда,
Аккумулируемый предел определяет форму меры.
Мир принадлежит инициативе вне зависимости от её формы. Последствующие, манипулируемые, руководствующиеся не инициируют сверх себя, то есть не обладают творческой инициативой, но многое определяют действенно в сумме, в этом заключается консерватизм и его проблематика, как разные грани одной формы.
Скорость произнесения семантических формулировок в их производимой ёмкости настолько мала, что теряет смысл. Люди с мозгами много молчат, слова если не выражают предельно кратко и точно полезную информацию, они заточают ум в скудных и безплодных иллюзиях. Мир настолько насыщен информацией, что речь его обедняет, если не наводит на результативное действие, созерцание и его когнитивное усвоение.
Время имеет значение когда измеряются им конкретные события и только в сопоставлении с другими событиями, само время это сопоставление явлений с разной динамикой, как измерение одного другим, иначе его не существует нигде и никогда. Время отталкивается от объективных мер, а значит во времени первична объективность, нежели численная градация.
Правила приличия, это пространственные меры материальных событий, в первую очередь объективно, а после семантически или аудиально.
Цивилизационное развитие является следствием источников полезного и продуктивного мышления.
Если люди судят об опасности и безопасности исходя из узких и замкнутых представлений отпечатанных в их голове информационным или речедвигательным, а ни практическим обстоятельным образом, то это по сути единственное, что может быть небезопасным, поскольку воспоминания далеко не всегда имеют отношение к актуальной действительности, в этом исчисляется психическая адекватность семантически.
Глупость людская имеет свойство ударяться в крайности доводя свои упрёки до претензий к тому, что кто-то дышит или мыслит, это патологическая агрессия вызванная стабильной нехваткой нейромедиаторов в голове, порой сопутствуя отсутствию понимания в отсутствии способности понять фундаментальные, но простые вещи, что есть нормальные отношения и житейские нормы в целом.
Человек представляет из себя то, кем он является без денег, без технологий и без других людей, что говорится, кем он является наедине с богом. Все эти вещи лежат поверх него, как маски привилегий перед другими людьми, но не перед богом, хотя и бог по большей части используется, как одна из этих вещей.
Лоббизм на самом деле, это скрытая агрессия на подковёрной стадии. Корупционной или корпоративной.
Те люди, которые всё портят, а потом обвиняют в том, что всё испорчено, нуждаются в особом отношении.
Надежда, это свойство самовоспроизводящегося угасания. В стадии сокращения происходят всплески и выделение энергии при суммировании массы или потенциалов подвергающихся угасанию или сокращению, что может давать последующие градиенты роста химически в новых формах.
Во многом культура и наука прошлого и настоящего отличается тем, что в прошлом эти вещи предопределяли выдающиеся люди, поскольку никто иной не проявлял себя в сложных знаниях, а сегодня эти вещи предопределяют кто ни попади, лицемеры и прочие халявщики.
Было бы замечательно, если люди, которым нечем гордиться или хвастаться, украшали бы себя скромностью, но так как люди, которым нечем гордиться и хвастаться в первую очередь избегают скромности, то это обретает вид повсеместного ужаса всевозможных патологических форм и нелепости под названием "человечество".
В моём сознании с детства не было заложено существование больных ублюдков, они появлялись только тогда, когда это принимало форму вреда с их стороны, что причиняло одни неудобства. Я не мог понять откуда они берутся и почему они существуют, пока неудобства не стали быть губительными, я начал вычислять причины их формирования и вырисовывать их алгоритмы поведения, после чего понял, что у сего есть родовые политические причины, которые держались в тайне от меня десятилетиями, что не давало обходить тупики и ущербные обстоятельства воссозданные по этим причинам и остающиеся незамеченными из-за моей неосведомлённости.