Когда атомы оказываются разумней, то жизнь исчезает, потенциал разумности может смещаться в пользу материальной безконечности, а он у неё есть сугубо из отсутствия какой бы то ни было ограниченности. Поэтому наибольшая разумность выражается в снятии ограничений или в их ментальном отсутствии. Поэтому вокруг нищего человека вроде Иисуса или Будды было сконцентрировано столько социальной энергии, это неврологический физический потенциал разумности, который без следа не мог исчезнуть. Даже умерев и не оставив ни одного результата, кроме информации, они физическим следом до сих пор сохраняют тот самый потенциал отразившийся на сумме социальных градаций (своего рода загробная внетелесная жизнь). Дело в том, что физика действует вопреки предпочтениям многих людей, вопреки линейным пожеланиям или негодованиям, поэтому её стоит учитывать всегда. Физические потенциалы последовательностей в любом варианте оказываются определяющими в той или иной форме, в той или иной степени.
Отсюда все формы преобладания, они склоняясь к упадку или старению исчезают, поэтому сохраняются исключительно в виде разумности, масса разума концентирует вокруг себя всю вертикаль социальной среды и органики, но только если социум не следует траекторией упадка, когда разумность низводится, а вся социальная среда подвергается диффузии. Свобода пролегает траекторией через ментальные ограничения к физическим ограничениям, то есть к пределам, от непредельного социального к предельному физическому, от минимума функции/формы к максимуму, так детерминируется разум, когнитивный фактор, так происходит освобождение. До 21 века в цивилизации не дифференцируется максима именно по социальному фактору, поскольку физически допустимо гораздо большее, то есть по ментальным параметрам реализуется минимум или середина, но не максимум, это создаёт упадок, поскольку в органической массе преобладающая активность в соотношениях форм активности находится у количественного фактора доминации и глупости, нежели у разумности, что именно суммарный фактор потенциалов в их соотношениии.
Но определяющий разум проявляет веское влияние даже в рецессивной среде или в обществе шимпанзе, даже среди общей градации спада формируется градиент разумности по форме влияния (парадоксализация), который должен выйти к преобладанию, иначе исчезает. Рецессия имеет эффект преобладания или формат основного влияния тоже не глядя на общий ход её провальности, поэтому в случае цивилизационного регресса доминационный фактор преимущества имеет вид ущербности или по минимальной мере выступает неэффективностью.
Фактор неизбирательной распространяемости инструментативного влияния на массовые градиенты приводит к уравнительной диффузии. Начинается это с открытого пространства и недифференцированных диффузий, продолжается деньгами, заканчивается информацией и инфраструктурой.
Деньги, как и органические молекулы без удержания функций формируют самую существенную энтропию, диффузия смещения физических потенциалов от большего сопротивления (наука, технологии, правоприемственность, продление жизни) к меньшему (криминал, коррупция, рыночная инерция, гибельная ущербность).
Балансировка потенциалов уравнивающая большее меньшим не обязательно происходит идеологически и концептуально, но она неизбежна физически, если она не преодолевается физически. На сегодня именно это и происходит в соотношениях большей и меньшей разумности, где суммарно преобладающий градиент именно на стороне меньшей, поэтому без изолированности большего от меньшего, большее исчезает по форме действия и результата в среде определяющих значений меньшего порядка.
Безстрашие возникающее через воодушевление формирует ощущение безграничности и свободы подобно у Будды и Иисуса, что задаёт параметры разумности в определённой степени применяемости данной безграничности в когнитивых сферах деятельности.
Лежит ли здесь в основе кошачий вирус снимающий чувство страха у грызунов перед ними, подобно у фараонов в Египте, где произошло одомашнивание кошек и их обожествление, включая и фактор данного вируса вызывающего чувство лояльности к кошкам на гормональном и рецепторном уровне, либо формальная нейрогормональная адаптивность служащая веским инструментом гибкости в поведении, вопрос достаточно сложный, ответить на который без исчерпывающих исследований невозможно. Но вполне очевидно, что метаболизм нервной системы менялся под влиянием вирусов и других молекулярных факторов эволюционно и наследственно.