Не поговорили
Когда приходится сильно задерживаться на работе, я отпускаю машину и возвращаюсь домой пешком. Люблю не спеша шагать по затихающим улицам, прокручивая в памяти прошедший день. Так было и сегодня. Позвонил жене, чтобы не волновалась, и отправился в путешествие по ночному городу. Но мысли упрямо не хотели возвращаться к сделкам, контрактам и прочим прозаическим вещам, крутясь около скорого празднования дня рождения Павла свет Валерьевича, лучшего друга еще со школьных времен. Думалось не о том, что подарить, с этим проблем как раз таки не было. А о странной, чуть ли не мистической способности нахального обормота мастерски уходить от серьезного разговора, на который я пытаюсь его вызвать уже без малого год. Кажется, что тут сложного? Собрались, потрепали языками за бокалом хорошего вина. Тем более что видимся более-менее регулярно. Только стоит мне заикнуться о чем-то подобном, как находится тысяча и одна причина отложить до завтра, послезавтра, следующего новолуния, второго пришествия... Ну, в общем вы поняли. Ничего, я терпеливый. И сколь веревочка ни вейся, а конец отговоркам рано или поздно наступит. Надо заметить, со всей нашей старой компании почти все, как говорится, выбились в люди. Солидные дядьки с собственным бизнесом, квартирами, машинами, женами, куда же без этого. У некоторых вон уже дети растут. Один Пашка выделялся. Фрилансер, свободный художник, мать его перетак. Да простит меня за подобное выражение Элла Георгиевна, достойная родительница нашего охламона. Еще в раннем детстве у друга проявились недюжинные способности к рисованию. Он закончил художку, потом какой-то престижный ВУЗ по профилю, но работать не стал. Намалюет пару-тройку картин, продаст и умотает в горы. Альпинизм стал для Пашки настоящей страстью. Как там пел Высоцкий, лучше гор могут быть только горы. Вот и друг жил от экспедиции к экспедиции. У них там даже постоянная компания образовалась таких же «одержимых». В которой, к слову, засветился и сынок нашего мэра. Полезное знакомство, если заниматься не только скалолазанием. Но Павлу было всегда плевать с высокой колокольни на общественное положение тех, с кем он общался. Ладно, Стасу отец теплое место устроит, когда тот «повзрослеет» и остепенится. А Валерьевич чего ждет? Тридцать семь вот стукнет скоро. Ни семьи, ни постоянно работы. Ничего, я его отловлю на разговор. Предложу хоть у себя небольшую синекуру для начала, хоть деньги дам и помогу раскрутиться. Пора бы ему уже стать, как все. В горы будет в отпуск ездить. Если жена отпустит. Я хихикнул. Наши «вторые половинки» четверых старых друзей с завидным постоянством подсовывали Пашке своих незамужних подруг. Но обормот только смеялся. - Свободные художники признают только свободную любовь! Но найдется же какая-нибудь, которая заарканит этого дикого мустанга. Я слышал краем уха, на ближайший сабантуйчик дамы планируют привести чуть ли не совершенно идеальную девочку. Такую, что Пашке уж точно не устоять. Посмотрим, посмотрим. Он должен через неделю приехать из очередной экспедиции. Вот только появится, как надо сразу прийти и поговорить. Да, так и сделаю. Не дожидаясь отмечания, нагряну в гости, и на этот раз не отвертится! Решив для себя этот вопрос, я улыбнулся и прибавил шаг, хотя до дома уже было рукой подать. Взвизгнув тормозами, черная спортивная машина, расписанная языками пламени по заднему крылу, резко затормозила, почти выскочив на тротуар прямо передо мной. Ну что за идиоты так гоняют? А если бы сбил? Однако не успел я вдоволь повозмущаться, как открылась передняя дверь, и из нее вышел Павел. Легок на помине! - Лёха! А я к тебе ехал, но попросил водилу, чтоб не напрямик. Как чувствовал, что ты гуляешь! Мы обнялись, похлопали друг друга по плечам. - Ну так пойдем, Светка стол накроет, посидим. Мы тебя через неделю только ждали. - Не-не, не выйдет. Я ненадолго. Собственно, поздороваться и снова попрощаться. - В смысле? - Да улетаем мы скоро. Всей группой. Еле упросил друга подбросить, с тобой пару словами перекинуться. Ты ж меня со своим разговором с того света достанешь! Год уже за мной ходишь, как за Светкой, когда женихался не ходил! Он весело рассмеялся. - Подожди, Паш. Как улетаете? Куда? - Новая экспедиция. Тот маршрут пришлось ради этого прервать. Спецбортом отправят, полетим с комфортом. От таких предложений, сам понимаешь, отказаться невозможно. - За границу что ли? - А то! Ясненько. Стасов папаша подсуетился, не иначе. - Надолго? Друг кивнул и виновато развел руками. - Пойдем, заскочим в круглосуточный, возьмем по мелочи, хоть за встречу выпьем, - предложил я, - тут рядом скверик подходящий, если уж домой зайти не хочешь. Или в самолет «под шофе» не пустят? - Пустят, конечно, я же не пилот! Мы расположились на лавочке, как в студенческие времена, разливая водку в пластиковые стаканчики. Пашкин знакомый пристроил машину невдалеке, но остался в салоне, чтобы не мешать нам общаться. Валерьевич только отнес ему несколько бутербродов и забрал с заднего сидения свою неизменную гитару. Переходить с ходу к серьезным разговорам было глупо, и мы ударились в воспоминания. - А знаешь, - улыбнулся друг, проводя пальцами по струнам, - я тут недавно песню услышал. Сразу о тебе подумал. Собирались наскоро. Обнимались ласково. Пели, балагурили. Пили и курили. День прошел, как не было, не поговорили. Виделись, не виделись. Ни за что обиделись. Помирились, встретились, шуму натворили. Год прошел, как не было, не поговорили. Сюрреалистичная картина. Лавочка. Фонарь. Вдохновенное лицо Паши, обращенное к темным небесам, показавшееся мне в этот момент слишком бледным и каким-то уставшим. А еще на мгновение привиделось, что глаза друга стали угольно-черные, без радужки и белков. И в них отражались далекие звезды. Я моргнул - наваждение исчезло. Чтобы окончательно избавится от морока, сказал первое, что пришло в голову - Точно про нас. Только мы не ссорились. Хотя шума при встречах с избытком! - Ага. А помнишь, на майские, на шашлыках. Я в тягостных раздумьях, Вику или Полю на ночь ангажировать, а тут ты с таким мрачным видом: «Нам нужно серьезно поговорить!» - Так ты то в отъезде, то творишь в студии и никого не пускаешь. Когда еще? Кстати... Идеальный момент для начала долгожданного разговора нарушил резкий автомобильный сигнал. - Пора мне. - Друг поднялся. - Паш, обещай, как вернешься сядем и договорим. Не отпущу, пока не пообещаешь! Он рассмеялся. - Вот же прилипала. Ладно, обещаю. Как вернусь, так сразу. А сейчас, прости, нельзя опаздывать. Да, вот еще. Наши завтра у меня дома собираются. Их маман созвала, как она решила, к моему приезду. Не приходи - меня-то там уже не будет. - Хорошо, - я пожал на прощанье ему руку. - Обещание не забудь! - С тобой забудешь! Валерьевич почти бегом направился к авто. Прежде, чем сесть, он все-таки, не оборачиваясь, махнул мне рукой. Хлопнула дверца. Взвыл мотор. Рывком с места набрав скорость, черная машина почти моментально исчезла за деревьями. Я посмотрел на зажатый в пальцах стаканчик, залпом допил водку, швырнул пустую тару в урну и поплелся домой. На душе было светло и грустно. Щелкнула дверь парадного, загудел лифт, снова щелчок. Это уже дверной замок. Внезапно нахлынувшее опьянение заставило покачнуться и опереться рукой о стену. Жена не спала. Услышав, что я вернулся, вышла в коридор. - Светик, не ругайся, - промямлил я, пытаясь выбраться из плаща, - мы с Пашкой посидели немного. Он подниматься не захотел - спешил на самолет. Спецрейс, о! Она смотрела на меня печально и без осуждения. - Леш, тебе кто сказал? Витек или Игорь? Мне Элла Георгиевна позвонила. Какой ужас! Похороны завтра в два. Стасов отец помог. Их всех вместе рядом положат. Я помотал головой. - Какие похороны? Ты о чем? Кто умер? - Что значит кто? Ты же сам сказал, что поминал сейчас Павла! - Свет, не шути так! Я его только что проводил на самолет. Машина у его друга шикарная! - Леша! Какой самолет?! Их лавиной на спуске накрыло. Спасатели не успели откопать. Никто не выжил! Завтра похороны. В два! Я медленно сел на пол, обхватил голову руками. Перед глазами стояла веселая улыбка друга, а в ушах звучали аккорды той странной песни - Так и жили наскоро. И дружили наскоро. День прошел, как не было... Год прошел, как не было... Жизнь прошла, как не было, не поговорили.