— Некоторые диффтёнки и до 14 лет с восторгом кордаитятся… А некоторые хотели бы и моложе…
— Им мешает только экспонента! — вставил фармацевт — вспомните, для омоложения до 14 лет количество потребного кордаитового сока относительно невелико и притом возрастает линейно, а чтобы моложе 14 лет — тогда экспоненциально…
— А что, сами мы хоть когда-то моложе 16 кордаитились?!…Или хотя бы собирались?!…
— Никто и никогда… Только мочалки, на то они и мочалки!…
— Если вспомнили нашего химика… То что вспомнит про тот мир наш химик?…
— Помню достаточно хорошо — начал излагать химик — как в моей школе, не то в седьмом, не то в девятом классе внезапно, как удар молнии, вылетело распоряжение начальства — завтра с утра идти на городскую олимпиаду по химии в школу номер какой-то там. Ну, олимпиада мне была хоть бы хны, я же химик истинный, но вот откуда мне было знать, где в городе находится эта самая школа номер какой-то, я же никогда этим не интересовался, где какая школа. Мне своей хватало! Тем более что в те времена ещё треть века оставалось до Сети с возможностью набрать в Яндексе: "Школа номер такой-то на карте смотреть". Однако на все мои попытки вякнуть, что я этого не знаю, где находится та школа, школьное начальство отмахивалось от меня, как от назойливой мухи: "Тебе номер назвали, что же тебе ещё непонятно?!…". На всю жизнь запомнил этот Ужас, как я искал на следующее утро эту самую школу номер какой-то, натыкаясь на другие. Столетия прошли, а в памяти всё оно — как вчера… Нашёл, прошёл олимпиаду, потом попробовал было в своей школе поднять вопрос, чем же я перед ними так жестоко провинился, что меня обрекли на этот Кошмар — искать по городу школу номер какой-то там, бегая в панике между прочими школами. Так меня ещё и на смех подняли: "С тобой же ничего не сделалось, чем ты ещё недоволен?!…" О, как я их ненавижу!… - и ударил кулаком по столу.
— Да, в том мире с нами так… Не было нам ни подружек, ни сока, ни даже уважения…
— Насчёт уважения к человеку — это лучше всех наш коммунист там отведал…
— Причём два раза!… - отозвался коммунист.
— Расскажи в очередной раз, напомни… самое время нам сейчас вспомнить… все кошмары того мира…
— Первый раз я захотел э-э-э вознамерился вступить в Партию, когда тянул срочную. В моей части некоторые вступали в партию; кто-то для того, чтобы фундамент Карьеры заложить, а кто-то и для того, чтобы сделать себе отпуск — съездить поступать в военное училище, на лейтенанта учиться, и благополучно туда не поступить. И ничего, в партию их рекомендовали и принимали. Даже всяких инородцев из глухих кишлаков. А мне — кукиш, как только я вякнул на эту тему, так все в моей части со смеху покатились: "Новый анекдот — этот жалкий, ничтожный, никудышный разгильдяй, оказывается, ещё и коммунист?!…" И дали понять, что никаких таких рекомендациев мне не будет, а особенно от комсомольского коллектива. Так что сыграл я на дембель хоть и с медалью "100 лет Вовочке Ильичу", но беспартийным…
— Знакомая ситуация! Когда я там тянул срочную, как-то случайно подслушал, что про меня говорили мои начальнички. А говорили они так: "Чтобы этого чуда приставить хотя бы к самой обыкновенной лопате, нужно сначала выдать три толстых тома инструкций, заставить законспектировать и сдать зачёты по конспектам. А иначе — даже с лопатой не справится!… И ладно бы прикидывался, простить нельзя так хоть понять можно, а то ж и вправду бестолочь редкостная!…" Как будто я виноват, что таким родился…
— Всё это так — продолжил коммунист — и, как следствие, никакой такой карьеры там мне не светило, поскольку ни блата у меня не было, ни даже партийности… А без них только двужильные могли там карьеру делать, а я далеко не двужильный!…
— И эта ситуация знакома! У кого не было ни блата, ни партийности, тем приходилось поступать в вузы на общих условиях, и учиться в них так же, и даже хилую-слабую тройку зарабатывать по-настоящему, никто бы им её за здорово живёшь не поставил. А у кого был хоть плохонький, но блат, или партийность — вот тем и зачёты шли автоматом, и экзамены пулемётом, и практика гранатой… И даже на сельхозработы им ездить не приходилось, на кафедре их оставляли… Потому — без блата или партийности там только двужильный и мог вытянуть весь тамошний ужас! Или особо талантливый и притом особо везучий…
А коммунист продолжил:
— Второй раз я вознамерился э-э-э на этот раз захотел вступить в Партию двадцать лет спустя, весной девяностого. Были у меня тогда такие задумки, что дело идёт к гражданской войне, и ловить мне на ней нечего, потому как кто бы не победил, а таким, как я, лучше не станет; но вот возможность лично, непосредственно и притом очень жестоко истреблять элитарную сволочь мне как раз может выпасть, и нужно вовремя подсуетиться, то бишь примазаться…