«А, к черту! Если она захочет, я этого парня постараюсь склеить по кусочкам. Хотя, быть может, просто придушить? Или притопить в ванне, чтобы не мучился?»
Соперник был небольшого роста, хотя так казалось на фоне здоровенных уроженцев Венги, а на самом деле у него был нормальный земной рост чуть выше среднего. И хорошо прорисованная мускулатура, хотя это была фигура скорее гимнаста или танцора, чем любителя качать железо.
— Ладно, горе горькое, пошли все-таки в душ. Да не бойся, ничего тебе не сделаю. Помыться сам сможешь? Вот и молодец. Сколько тебе времени надо? Десяти минут хватит? Или больше времени, чтобы я не дергался понапрасну? — Крис включил душ, подтолкнул под струи Илью, все еще не верящего, что его действительно привели просто принять душ.
— Все, мойся. Полотенце я вот здесь повесил. — Крис вышел из ванной более мокрый, чем если бы сам принимал душ в одежде.
«Не знаю, помог ли я ему сейчас или сделал только хуже, но собственное поведение мне совершенно не нравится.»
— Знаешь, я твоего Илью под душ сейчас запихивал… и сорвался, — с трудом выдавил Крис.
— Что это значит? — удивилась Анита.
— Чуть его… не знаю… чуть не избил, — тяжело выдохнул Крис.
— А я не верю, ничего страшного ты ему не мог сделать, ведь так? Может, ему встряска и нужна была, никто не знает, что надо делать в подобных случаях.
— Да, вроде, все закончилось хорошо. Помыл, накормил. И ты совершенно не боишься, чего я мог там натворить?
— Крис… ты все равно мне дороже, чем самый любимый певец. Что бы ни случилось, я выберу тебя.
— Спасибо, — совершенно искренне сказал Крис. — Мне кажется, что эта ходячая проблема все-таки постепенно приходит в себя. Я сделаю все, чтобы ему помочь, надо же оправдать твое доверие…Да и его мне, честно говоря, и жаль, и начинаю уважать, потому что не сломался, характер все равно остался.
— Так я его живым застану?
— Застанешь, моя хорошая, — ответил Крис, вспоминая, как сам ждал звона разбитого стекла или чего-то подобного, судорожно перебирая в памяти наличие в ванной стеклянных флаконов или чего-нибудь колюще-режущего.
Когда он уже явственно представил себе новенького в луже крови с перерезанными венами, потенциальный покойник вышел из двери ванной, закутанный в полотенце почти по самые глаза, и тревожно посмотрел на Криса.
— Ну, живой — и хорошо, — устало выдохнул Крис. — Я тебе ужин сейчас принесу.
— Спасибо… тебя ведь зовут Кристиан? Спасибо.
Анита
Для меня так ужасен был контраст между спокойным, уверенным в себе человеком, дающим интервью, не срываясь на жаргон и не путаясь в словах, тем, кто держал в своих руках огромные зрительные залы, обходясь при этом без дешевого заигрывания с публикой и пошлости, и тем, чей разум сейчас держался на очень тонкой ниточке. Это и пугало больше всего: как можно так сломать человека за короткое время?
Впрочем, короткое ли? Я ведь не знала, как долго Илья находился на Венге, сколько времени с ним развлекались местные женщины и мужчины из их гаремов.
Но когда в этот раз я зашла навестить нашего подопечного, то сразу почувствовала разницу: он сидел на кровати, не пытался спрятаться, и сразу поднял на меня глаза. И неразумным этот взгляд уже нельзя было назвать, скорее, он пытался понять, что от нового человека можно ждать.
— Илья, — осторожно позвала я.
— Вы меня знаете? — голос был хрипловатым, словно его обладатель сейчас редко говорил.
— Да, я знаю тебя, знаю, что ты с Земли, и ты можешь сам догадаться, что мы с моим мужем тоже оттуда. А еще поверь, что ни я, ни мой муж тебе вреда не причинят.
Илья ничего не ответил, впрочем, хорошо, что вообще хоть какой-то связный разговор получился. И — забавно, но «ты» в отношении человека, который в данный момент полностью принадлежал мне, я выдавливала с трудом. Было в нем что-то, что не допускало панибратства, он казался аристократом, которому просто невозможно «тыкать». Очень странное ощущение сейчас, в отношении раба. По-мальчишечьи тонкий и почти хрупкий, он вызывал непонятные желания — и странное желание по-матерински оберегать и опекать, и восхищение его талантом и твердостью характера, потому что под этой внешностью принца девчоночьих грез скрывался стальной стержень. Я очень надеялась, что этот стержень не сломало ничего из произошедшего.
— Ты сейчас в состоянии нормально разговаривать? Я могу оставить тебя одного, чтобы ты отдыхал и приходил в себя, не буду торопить. Но я бы очень хотела узнать, как ты здесь оказался. Ведь точно не прилетел «за экзотикой»?
— Нет, не прилетел, — он усмехнулся. — У меня уже было время и подумать, и прийти в себя… Я прошу прощения за то, как я себя вел. Никогда раньше я не терял… достоинство до такой степени.
И я ему поверила. Поверила, что человек, который совсем недавно ничего не понимал и не помнил себя, уже разговаривает со мной, как на великосветском приеме. Кажется, грязь к нему не липнет. Я знаю еще как минимум одного очень дорогого для меня человека, про которого думала подобным образом. Что поделать, мне нравились те, кто был не похож на других, и те, кто не позволял сломать себя обстоятельствам. Я уже смирилась с тем, что Илью я непременно отправлю обратно на Землю, чего бы мне это ни стоило.
— Ну, так расскажешь, что с тобой случилось и как ты сюда попал?
— Да, расскажу, — внезапно он поднял на меня глаза, — я должен называть вас госпожой?
— Нет, наедине — точно нет. А вот при посторонних придется соблюдать правила, а их, я думаю, ты знаешь. На самом деле, сейчас ты можешь называть меня тоже на «ты», а то я себя очень странно чувствую…
— Нет, — он улыбнулся и стал похож на мальчишку, — я так не могу. А как сюда попал… Этого я сам не знаю, хотя пытался вспомнить и решил, что это после того вечера в баре.
— Вечер в баре? — потрясенно уточнила я. Никогда бы не подумала, что он так расслабляется, ну, вот не укладывается это в моей голове.
— Да, я тоже теперь понимаю, что это была очень плохая идея. Думаю, из прессы многие знают, что недавно мы с моей девушкой расстались. Никто в этом не виноват, просто, когда два человека увлечены карьерой, такое бывает. Я не мог пожертвовать чем-то, она старалась наши отношения склеить, но все оказалось бессмысленно. В общем, все к этому шло. Я не люблю об этом рассказывать, никогда не давал интервью на подобные темы, но ничего не скроешь. Долгие отношения, много хорошего было, я бы хотел отвлечься и забыть, но не получалось. Наверное, первый раз за долгое время пошел в бар. Подобные заведения я не люблю и не отмечаю в них премьеры и не заливаю неудачи, а тут изменил своим привычкам.
— Да нет, я не смеюсь, я тебе верю. Просто такие люди, как ты, очень редко встречаются.
— Ну, а вот в это раз я сам не понял, как напился.
— Илюша, я просто не представляю тебя пьяным, ну вот совершенно. И — прости за панибратство, вырвалось.
— Ничего, вам-то точно можно. Я уже и не мог представить себе, что кто-то снова поговорит со мной, как с человеком. Вам я обязан… не знаю даже, чем, и как смогу отплатить. Если вы мне поможете — и деньги любые отдам, и сделаю все, что смогу.
— Рано еще благодарить за спасение, а за человеческие условия не благодари, не обижай меня. Ну, а дальше что было?
— Не помню, правда, не помню. Вроде девушка какая-то подсела, что-то пили, а потом — сразу корабль. И я — уже зверек. Потом прилетели сюда. Я бы не хотел об этом рассказывать.
— Хорошо, я тебя и не собираюсь расспрашивать. А скажи мне, ты со своей бывшей точно хорошо расстался? Может, это ты думаешь, что хорошо, а она была обижена? И она не могла тебя сюда отправить?
— Нет, я думать об этом не хочу. Если буду думать… Четыре года вместе и потом так… Нельзя о таком думать.