Эта мысль оказалась весьма отрезвляющей. Я поспешил вернуть ребенка Беляшкиной, коротко заметив:
— Он очень милый.
— Спасибо.
После этого никто из нас, кажется, не знал, как себя вести. Поэтому я взял дело в свои руки.
— Пойдемте, я вас подвезу до дома, — сказал решительно.
— Дмитрий Юрьевич, неудобно как-то… — неуверенно возразила Беляшкина.
Но тут вмешалась бабуля:
— Везите! — постановила она и с караваем наперевес направилась первая на выход.
Глава 8. Дмитрий
Путь до дома Беляшкиной проходил, в целом, мирно и спокойно.
Сама Оксана молчала, явно смущенная вниманием моей к ней персоны. Зато бабуля болтала, не переставая. Круг интересов у нее был широкий, и охватывал, похоже, все российское телевидение. От «Пусть говорят» до кулинарных передач. Последнее, впрочем, было как раз весьма неудивительно. Как я уже успел понять, бабушка Беляшкиной была большой любительницей готовить. И особенно — откармливать. Что я и ощутил вскоре на себе.
— Дмитрий Юрьевич, — позвала она меня, когда я было расслабился во время пяти секунд тишины.
— Ммм? — только и смог промычать в ответ.
— А вы фисташковый чизкейк пробовали?
Стоит признать, вопрос меня удивил.
— Не пробовал, — признался я.
— Так надо попробовать! — решительно заявила бабуля. — Приходите в гости, я испеку…
— Бабуля, — попыталась было вмешаться Оксана, но ту было просто не остановить. Бабушка у Беляшкиной явно придерживалась тактики «вижу цель — не вижу препятствий». И целью этой был сейчас я.
— Приду, — пообещал я.
Ну а чего отказываться? От чизкейка я, пожалуй, воздержусь, зато это будет отличный повод увидеть Романа. Да и Оксану тоже.
Я кинул взгляд в салонное зеркало. В принципе, Беляшкина всегда вызывала у меня чисто человеческую симпатию. Она была такая… настоящая, что ли? А еще у нее глаза красивые… Я вдруг понял, что последняя мысль стукнула мне в голову не просто так. Наши взгляды пересеклись на зеркальной поверхности, отчего я даже дрогнул, будто меня поймали на чем-то неприличном.
Впрочем, неприличное у нас с Беляшкиной уже и так имело место быть. Так что краснеть как подростки было поздновато. Правда, о том разе она не помнила вообще, а я… А я вдруг понял, что ни о чем не жалею. Что сделано, то уж сделано.
Мои философские размышления вдруг прервались выразительным «ой».
— Что случилось? — живо отреагировал я.
— Нам кажется памперс надо поменять, — извиняющимся тоном сообщила мне Беляшкина.
А бабуля, похоже, пришла по данному поводу в неописуемый восторг.
— Ой, а кто это у нас тут покакал? — засюсюкала она с Романом.
Ну, надо полагать, ребенок-то как раз отлично знал ответ на этот вопрос. Даже загукал довольно, с чувством выполненного долга.
А я понял, что растерялся. Что делать-то? Остановиться и дать возможность поменять подгузник или как там называется это добро? Или быстро мчаться к дому Беляшкиной? Но впереди маячила пробка, а позади меня начал маячить характерный запах…
И тогда я понял, что лучшее решение — это отвезти всех к себе. Благо застряли мы аккурат в центре города, где я и жил.
— Скоро будем у меня, — коротко известил я. — Сделаете там все, что нужно.
Десять минут спустя я открыл перед процессией из бабули все с тем же караваем и Оксаны с Ромой двери своей квартиры. И в тот же момент понял, что попал.
— Димочка, ты вернулся? — донесся до меня знакомый голос.
Да бл*дь! Только не это!
— А я тут твои трусишки постирала, — заявила сходу мама, появляясь в коридоре. К моему стократному ужасу — с этими самыми трусишками в руках.
С рисунком из оранжевых, мл*ть, морковок.
Я прислонился к стене, едва не застонав. Мало того, что теперь придется объяснять, кого я привел домой, так еще и мои трусы стали достоянием общественности.
Ах нет, трусишки. Это куда унизительнее.
— Милые трусики, — первой пришла в себя бабуля. — Оранжевый нынче в моде, в телевизоре говорили, я слышала!
Второй очнулась мама.
— Ой, а у нас гости, — обрадовалась она и, к счастью, убрала в сторону проклятые трусы. — Ох, а кто это тут у нас? — всплеснула она руками и потянулась к Роману.
— Это мой внук, — с гордостью заявила бабушка Оксаны и тем же тоном добавила, словно говорила о каком-то достижении:
— Он только что покакал.
Я хмыкнул и чуть не заржал в голос. Все происходящее напоминало пошлую комедию.