Эти мысли ни на секунду не оставляли его, и он, продолжая оглядываться назад, то и дело кричал своим солдатам, орудовавшим веслами: «Быстрее, братцы, быстрее, еще, еще нажми, подмога нашим нужна. Гибнут ребята…»
Но зря покрикивал сержант на, своих подчиненных: они, терзаемые теми же мыслями, и так что было сил гребли на полный взмах весел, ни на миг не давая себе передышки. Эти молодые бойцы, кроме рядового Волкова, с которым Сердюков шел от самой Волги, накануне форсирования Днепра влились в батальон из пополнения и теперь вот проходили в этом аду кромешном боевое крещение. «Хоть бы живыми нам всем остаться», — глядя на своих молоденьких однополчан, думал Сердюков.
После сильной контузии, полученной под Сталинградом, Семен никак не мог запомнить фамилии этих бойцов, да и в именах без конца путался, поэтому к каждому обращался одинаково: «Эй, браток… Не части, не части, подналяг… А ну, давай разом… Взяли!..»
Бойцы, однако, были хоть и молодыми, но, видно, уже имеющими опыт управления лодкой. Они все понимали с полуслова и что было мочи, рывками, с проклятьями и матом работали веслами. Вечером Сердюков впопыхах не запомнил примет на том участке берега, где стоял их батальон, забыл, что надо учитывать и течение реки, поэтому, когда баркас вновь причалил к берегу, оказалось, что попали они в расположение другой части. Какой–то сердитый майор подбежал к баркасу:
— Чья посудина, кто командир, из какой части?
— Сержант Сердюков, товарищ майор. 92‑й отдельный саперный, — скороговоркой ответил Семен.
— Почему здесь, мать вашу?..
— Течением снесло, товарищ майор, — начал было объяснять Сердюков.
— Почему стоите, не переправляете людей?
— Так мы ж только подплыли…
— Отставить. Забирайте десант и назад. Васильев! — крикнул он куда–то в темноту, откуда тут же выбежало человек пятнадцать автоматчиков. И не успели еще бойцы как следует разместиться в баркасе, как майор и несколько дюжих хлопцев рывком столкнули посудину с мели, и она, подняв спереди себя волну, клюнув воду погрузившейся чуть не до середины верхней бортовой доски переполненной грузом кормой, тяжело отвалила от берега. Снова захлюпали о воду методично опускаемые тяжелые, наскоро выструганные из сырой древесины весла, снова понеслось над водой надрывное, хриплое «Братцы подналягте, подналягте… Раз… Эх, твою дивизию… Раз… Да вы ж воду хоть жменями черпайте, мы ж не подводная лодка… Раз…»
И черная дырявая посудина, похожая на кусок берега, оторванного от материка, медленно набирая ход, снова двинулась навстречу рокочущему от взрывов неприятельскому берегу.
…Только на четвертый раз баркас Сердюкова причалил в расположение своего батальона. Комогоров, увидев знакомые лица своих бойцов, вначале обрадовался: «Живой, что ли, Сердюков? В рубашке родился!». А потом вдруг, как тот майор, тоже напустился на него: «Где тебя шельма носит? Людей отправлять не на чем. Ну, погоди, кончится эта заваруха, я тебя…»
Пришлось Семену коротенько объяснить комбату, что заплутали они малость, а потому в других частях послужили перевозчиками.
— Ладно, потом разберемся, — уже примирительно сказал Комогоров. — У тебя все живые, раненых нет? Может, заменить кого?..
— Нет. Мы сами. Давайте десант, товарищ капитан. Тяжко там нашим…
И снова без всякого учета вместимости и грузоподъемности суденышка в баркас набивалось десятка два людей с оружием, какими–то ящиками, мешками, плащ–палатками. И старый, рассохшийся баркас, готовый, кажется, в следующую секунду переломиться пополам, отчалил от берега и устремился навстречу свинцовому шторму, огню и смерти.
И опять люди, сидевшие в нем, кто чем мог вычерпывали из посудины воду и, срывая на руках кровавые мозоли, напрягая все силы, работали веслами. И казалось им, что каждый снаряд, выпущенный из вражеского орудия, нацелен именно в их баркас, что именно в них летят и все фашистские пули.
…Заканчивались уже вторые сутки этого жестокого сражения на правобережье Днепра. Баркас сержанта Сердюкова за два дня и две ночи непрерывной работы сделал несколько десятков рейсов от одного берега к другому. И каждый раз, когда добирался он до своего батальона, Комогоров еще издали, увидев его, радостно кричал: