Утро 6 октября выдалось на редкость тихим, ясным. На желто–бурый ковер пожухлой травы и опавших листьев упала изморозь, чуть посеребрившая и броню танков.
Дмитрий открыл люк, высунул наружу голову, глубоко вдохнул свежий морозный воздух. Снизу кто–то спросил:
— Ну как там?
— Отличная погодка, — поднимая лицо к еще не потухшим звездам, сказал Лавриненко. — Мороз и солнце…
— А что на дороге?
— Пока пусто. Тишина…
— Тишина — это плохо, — заспанным голосом пробурчал стрелок–радист Иван Борзых. — В тихом омуте черти водятся.
— Спят, наверное, еще черти–то, — ответил ему механик-водитель Михаил Бедный. — У них режим — святое дело. Вот подкрепятся на дорожку, тогда и тронут.
— Грибов, что ли, пойти поискать? Может, где масленок какой под листом спрятался, на обед супец отменный сварганили бы, — мечтательно сказал Борзых, но в это время где–то совсем близко, у самой окраины Орла, ударило сразу несколько орудий крупного калибра.
С деревьев поднялась стая испуганных ворон, где–то высоко над головой раздался резкий свист, и от недалеких разрывов дрогнула земля. За первым залпом последовал второй, потом третий, четвертый, пятый…
Дмитрий опустился в танк, но люк до конца не закрыл, чтобы слышать, где рвутся вражеские снаряды. Вслух подумал:
— Похоже, бьют вслепую, по той поляне, где мы стояли вечером. Должно быть, что–то заподозрила «рама», что вчера стрекотала тут поблизости. Но о засаде они, видно, не догадываются. Это хорошо.
— Хорошо, да не очень, — сказал Борзых. — Сейчас отстреляются и двинут…
Действительно, не прошло и получаса, как со стороны города послышался гул множества двигателей. Он все приближался, все нарастал, и вот уже из–за поворота дороги показались первые мотоциклисты. За ними из–за деревьев выехал бронетранспортер, потом выползли танки, появились машины с солдатами в кузовах и пушками на прицепе, потом снова танки и опять машины.
Мотоциклисты уже прошли больше половины видимого Дмитрию участка дороги, а вражеская техника все выходила и выходила из–за деревьев.
— Да, командир, — снова услышал Дмитрий голос механика–водителя, — тут не мороз, тут жарко будет.
Нравился Лавриненко этот высокий, стройный, подчеркнуто опрятный старший сержант. Был он рассудителен, нетороплив, а главное, на все руки мастер. Бывший рабочий, слесарь, Бедный терпеть не мог, когда в танке что–то не ладилось. Отдыхать не сядет, пока не выяснит, в чем причина неисправности. Для него этот бой был первым. Еще с вечера он настраивал себя на то, чтобы не поддаваться ни малейшей растерянности при встрече с врагом. Поэтому, видно, сейчас старался говорить спокойно, даже немножечко с эдакой бравой веселостью в голосе:
— Красиво едут, бродяги! В самый раз их сейчас на тот свет торжественно спровадить.
— Да. Не знают они, какую им тут встречу приготовили. А то небось так не форсили бы. Не хотел бы я сейчас на их месте оказаться. — Это ответил башнер Федотов, самый высокий боец из всего экипажа. Человек, любящий больше слушать, чем говорить. «Уж раз этот выпустил целую обойму слов, значит, тоже волнуется», — подумал Лавриненко.
Борзых, прижавшись щекой к пулеметному прицелу, что-то тихо бормотал, похоже, считал неприятельские танки. Наконец и он не выдержал:
— Сколько же их прет? Как саранча по полю. Эх, мать честная, резануть бы сейчас…
— Спокойно, спокойно, — урезонил его Лавриненко. — За нами дело не станет. Мешок просторный, пусть лезут.
А между тем колонна все выходила и выходила из–за поворота дороги, и казалось, что ей так и не будет конца. Фашисты сидели в машинах с поднятыми воротниками шинелей, нахохлившись. Должно быть, холодным показалось им это утро.
Бедный, подумав о том же, сказал:
— До подштанников разденетесь…
— Экипаж, к бою! — прервал его Дмитрий, увидев, что среди деревьев показался замыкающий колонну бронетранспортер.
Лавриненко теперь был весь внимание и непрерывно следил за последней машиной, по которой намеревался сделать первый выстрел, чтобы застопорить движение колонны назад. Потянулись томительные минуты ожидания выгодной дистанции для выстрела, который к тому же должен был послужить сигналом для общей атаки на колонну.
Нервы напряглись, и, казалось, ничто уже не могло отвлечь его взгляда от этого бронированного автомобиля. Внезапно где–то в лесу, впереди вражеской колонны, тишину разорвала пулеметная очередь. Следом раздалось несколько беспорядочных выстрелов, потом вдруг поднялась и захлестнула лес оглушающая лавина звуков: стрельбы, взрывов, криков.