Экипаж Лавриненко менял поврежденные катки на одной из гусениц, когда подошел посыльный.
— Кто тут Лавриненко? К комбригу, срочно.
Дмитрий поднял голову:
— А в чем дело?
— Не знаю, он сейчас во второй батальон пошел. Просил, чтобы вы нашли его.
Лавриненко тщательно вытер руки, сбросил засаленный ватник и побежал искать комбрига.
Катукова он нашел в роте Рафтопулло. Сам ротный в это время находился в госпитале, и полковник зашел узнать, как идут дела у нового командира.
Комбриг стоял в окружении бойцов, и речь у них шла, судя по всему, о маршруте колонны, о тех трудностях, которые могут встретиться во время марша.
Катуков, видимо, уже закончил разговор и поэтому, увидев приближающегося Лавриненко, попрощался с бойцами и направился ему навстречу.
— Прибыл по вашему приказанию! — отрапортовал Лавриненко.
— Вижу, вижу, лейтенант. Небось думаешь, посылать куда-то собираюсь? На сей раз наоборот.
Лавриненко удивленно поднял брови. Но Катуков продолжал спрашивать:
— Как у тебя дела с машиной?
— Ремонтируем, товарищ полковник.
— Надо, чтобы работала как часы. Дело в том, что полк завтра уйдет, а ты на одни сутки останешься здесь, будешь охранять штаб армии, пока к ним не прибудет своя техника. А к Москве придется тебе одному идти. Хочу думать, что у тебя все будет в порядке.
— Машина отличная, товарищ полковник. Дойдем, не впервой.
— Что не впервой, за четыре сотни километров на танке ездить?
— Да нет. Не впервой в одиночку ходить. К тому же мы эту тридцатьчетверку в Сталинграде, считай, что всю своими руками собрали. Так что в машине я уверен, да и ребята у меня в экипаже что надо. Справимся.
— С машиной–то вы справитесь, а вот если фашисты где-нибудь наскочат? Вас и прикрыть некому.
— Ничего, товарищ полковник, в обиду себя не дадим. Как бить их, мы уже немного обучены. Неужели ж нам врага на своей земле бояться?..
— Ты, как мне помнится, лейтенант, из южных краев?
— С Кубани, товарищ полковник.
— То–то, смотрю, замашки у тебя казачьи: чуть что — в драку норовишь. А я‑то хотел посоветовать, чтоб без надобности в огонь не лез. Нам всем, а вам молодым особенно, надо еще до Победы дожить. Война дело такое, что без жертв не обходится, но я хочу, чтобы у нас их было как можно меньше. Фашистов мы все равно одолеем, но людей надо по возможности сохранить. По науке это значит — воевать малой кровью. Эта наша самая наипервейшая задача. Так что просьба у меня к тебе будет такая: не рискуйте напрасно.
— Вас понял, товарищ полковник.
— Ну вот и хорошо. Надеюсь на тебя, лейтенант. А сейчас найди помпотеха Дынера и передай ему мой приказ, чтобы о вашей машине позаботился особо. Да, чуть не забыл, вы последний номер нашего боевого листка видели?
— Нет еще.
— О нас Совинформбюро сообщило. Подожди–ка, кажется, у меня один лишний есть. Возьми почитай бойцам, пусть порадуются. Поздравь их от моего имени. Ну, до встречи, лейтенант. Удачи вам.
— Спасибо, товарищ полковник.
Катуков ушел, а Дмитрий, развернув небольшую бригадную газету, прочитал:
«Совинформбюро. Вечернее сообщение. 9 октября.
Вклинившись в нашу линию обороны на одном из участков Западного направления фронта, немцы бросили в бой крупную механизированную группу войск. Отражая натиск противника, часть полковника Катукова нанесла фашистам значительный урон. Во время танкового сражения немцы потеряли свыше 30 танков, 19 противотанковых орудий с расчетами, 9 грузовиков с пехотой, одну зенитную батарею, одно тяжелое орудие и свыше 400 солдат убитыми…»
Прошло несколько дней. Бригада, успешно перейдя на новый рубеж обороны, заняла участок фронта справа от Волоколамского шоссе. Здесь пока было сравнительно спокойно, и хотя стычки с врагом не прекращались ни на один день, но в них не было уже прежней остроты и силы. Фашисты, встретив яростное сопротивление и понеся огромные потери в живой силе и технике, стали побаиваться советских танков, надломлен был, видно, и моральный дух вражеских солдат.
4‑я танковая бригада после длительного, трудного марша из–под Орла была временно оставлена в резерве Западного фронта и стояла во втором эшелоне. Зная положение дел на этом участке, танкисты с первого же дня принялись тщательно готовиться к предстоящим боям. На счету была каждая машина, каждый боец.
И вдруг 20 октября к Катукову подошел начальник политотдела бригады И. Г. Деревянкин и с тревогой в голосе сообщил, что куда–то исчез один танк. Особенно беспокоило то, что это был один из лучших экипажей бригады, да и командовал им дисциплинированный, проверенный в боях офицер Дмитрий Лавриненко.