Третий батальон 810‑го полка и одиннадцатый отдельный горнострелковый отряд, по сути дела, обороняли три перевала — Наур, Нарзан и еще один, впоследствии названный именем 810‑го полка. Особенно тяжелыми были первые недели жестоких сражений, когда у наших солдат еще не было достаточного опыта боев в горных условиях. Враг же, не считаясь ни с чем, лез напролом, пытаясь очистить себе проходы к южным склонам гор, а нашим бойцам, помимо того, что надо было сдерживать этот сильнейший его натиск, пришлось бороться и с другими свалившимися на них неприятностями.
В третьем батальоне, например, возникла одна совершенно неожиданная трудность. Состав этой боевой единицы оказался настолько многонациональным, что какое–то время многие команды приходилось отдавать через переводчиков. А солдаты общались между собой при помощи жестов и мимики. Тогда по инициативе Расторгуева в срочном порядке в каждой роте, взводах решено было организовать изучение русского языка. Учителями были сами бойцы, и, надо сказать, что эти своеобразные курсы дали отличные результаты: уже через два–три месяца даже политбеседы можно было проводить без переводчика.
А однажды утром бойцы проснулись плотно закупоренными в своих палатках. Оказалось, что ночью прошел сильнейший снегопад, в течение нескольких часов заваливший лагерь толстым слоем мокрого снега. Солдатам стоило немалых усилий выбраться наверх и вновь установить палатки в безопасных и удобных местах. Но это было еще полбеды. Самая же главная беда была в том, что за одну ночь под многометровой толщей снега оказались все мало–мальски проходимые тропы, ведущие из тыла к перевалам, по которым гужтранспортом доставлялись в горы продовольствие и боеприпасы. Резко увеличилась опасность схода лавин, на перевалах сразу сильно похолодало.
Вот так в один момент бойцы третьего батальона и 11‑го горнострелкового отряда оказались полностью отрезанными от баз снабжения.
Позже выяснилось, что их постигла и еще одна беда. Неизвестно как в штаб 46‑й армии попало ложное донесение, что якобы батальон и отряд окружены и уничтожены немцами. Дорого обошлось защитникам высоты 2846 это вранье. Они почти полмесяца голодали, солдаты опухли, обессилели, едва двигались. К тому же на них было легкое летнее обмундирование (на зимнюю форму одежды перейти еще не успели), потому некоторые бойцы замерзли в своих ледяных норах, на посту, не выпустив из рук оружия.
А тут еще стала мучить бойцов горная болезнь. В дни, когда ветер разгонял тучи и в чистом голубом небе выглядывало солнце, на искрящуюся белизну снега, на блеск ледников невозможно было смотреть. У многих солдат воспалились глаза, начались сильные рези, и люди на какое–то время совершенно теряли зрение. Фашистам же все это было как раз на руку. Что им до белизны снегов и блеска льда, когда у каждого из них были черные защитные очки. Позже и у наших бойцов они появились, но в то время добывать их приходилось в бою.
А немцы нахально все лезли и лезли в беспрерывные атаки, забрасывали позиции обороняющихся минами. Не знаешь, от чего и беречься: от пуль, мин или острых осколков камней, которые градом обрушивались на людей при каждом попадании снарядов в скалы или валуны, среди которых были устроены огневые точки.
Солдаты молодые, боевого опыта нет, многие и врага–то впервые видели, а тут с боеприпасами нехватка, да и с продовольствием хуже некуда. Вот тут–то побеждать помогали смелость, сноровка, хитрость и, конечно, русская смекалка. Если кончались патроны, солдаты отбивались гранатами; когда не было гранат, шли в ход камни, а если фашисты все же прорывались к рубежу обороны, их встречали штыками, ножами, прикладами и все–таки отбрасывали назад. Надо было видеть, с какой отчаянной храбростью и отвагой бросались на врага наши ребята.
Каждый из них уже был наслышан о зверствах фашистов. У многих семьи остались на территории, захваченной врагом, и потому в бою они мстили за своих родных, за сожженные города и станицы, били врагов жестоко и беспощадно.
Лишь через две недели в Бзыбском ущелье появился наш самолет Р-5. Бойцы применили все способы сигнализации, чтобы летчик заметил их. И он заметил, а потом, сделав еще круг, сбросил в снег два мешка сухарей и мешок колбасы. И хотя все пришлось разделить на 500 человек, это было все–таки хоть какое–то подкрепление.