"287-й стрелковый полк до наступления темноты отбивал ожесточенные атаки противника. К исходу дня в .полку осталось 740 штыков. Подразделения полка прочно удерживают занимаемые позиции".
В Чапаевской дивизии этот полк был новым. Он вошел в ее состав при перегруппировке войск на рубеже Днестра. Но уже одним таким боевым днем он доказал, что достоин принявшей его легендарной дивизии. 740 штыков - это всего лишь батальон, если рассматривать голые цифры. Однако полк остается полком, если он и в таком составе удерживает свои позиции.
287-м стрелковым временно командовал А. И. Ковтун-Станкевич, числившийся по штату начальником дивизионной разведки. По званию он был всего-навсего капитаном, но комбатом воевал еще в гражданскую. Я немного знал его по предвоенным месяцам, когда штаб чапаевцев и наш помещались по соседству у Дуная (знал просто как Андрея Игнатьевича Ковтуна - второй частью своей фамилии он краткости ради не пользовался). Тогда капитан только что пришел из запаса после большого перерыва в военной службе.
Генерал Петров впервые встретился с ним, став комдивом Чапаевской и начальником Южного сектора. Обстановка не позволяла Ивану Ефимовичу самому побывать везде, и он давал отдельным командирам штадива, внушавшим ему особое доверие, задания, которые формулировал примерно так: "Немедленно отправиться туда-то и лично проверить организацию обороны в каждой роте, каждом взводе. Самому пройти но переднему краю, не полагаясь ни на чьи доклады. Обнаруженные недочеты устранять на месте. Если потребуется - действовать от моего имени. По окончании работы доложить мне". Такое задание - касалось оно как раз 287-го полка - получил и начальник дивизионной разведки.
По тому, как он это задание выполнил, Петров, хорошо разбиравшийся в людях, очевидно, уже составил представление о личных качествах и возможностях капитана. Несколько дней спустя был ранен командир полка Султан-Галиев, и заменить его Петров приказал Ковтуну.
Выдвижение оказалось удачным. Правда, до нас доходило, что порой новый командир полка ведет себя слишком уж отчаянно. Например, однажды увидев в бинокль, как упал командир двинувшейся в контратаку роты, он вскочил на стоявшего у КП оседланного копя, догнал роту и сам повел ее вперед... Впрочем, происходило это при чрезвычайных обстоятельствах - враг прорывался к полковому КП, угрожая его обойти.
- Командует уверенно, - делился впечатлениями о капитане направленец по Южному сектору И. II. Безгипов. - В штабе полка нового командира встретили, правда, сначала настороженно, тем более что Султан-Галиева все любили. Однако присмотрелись и оценили быстро.
Ковтун-Станкевич вскоре стал майором (а впоследствии и генералом). В Севастополе он был начальником оперативного отдела нашего штарма, и таи мне довелось узнать его ближе.
Вообще на одесских рубежах частенько возникали такие ситуации, когда только собственное чутье могло подсказать командиру, где в данный момент его место. Был и такой случай: Иван Ефимович Петров приказал поставить на "пикап" два станковых пулемета и мчаться вдоль переднего края одного из своих полков, фактически - по ничейной полосе. Сам он вскочил на подножку п стоял так, держась за дверцу кабины. Атаковавшему полк противнику, попятно, не могло прийти в голову, что в этой машине - генерал, но внезапное появление "пикапа" со строчащими на ходу пулеметами на какой-то момент ошеломило гитлеровцев, А наши бойцы видели комдива. И быть может, только такое его поведение, тоже никакими правилами и традициями не предусмотренное, заставило измученных, смертельно уставших бойцов подняться в последнюю контратаку, решившую исход боя на этом участке в пашу пользу.
Численный перевес противника особенно почувствовался после появления у него на этом направлении двух свежих дивизий.
31 августа враг прорвал юго-западнее Дальника оборудованный здесь дополнительный передовой рубеж, и чапаевцы вынуждены были оставить селение Ленинталь. Тут наметился опасный клин, который мы и пытались ликвидировать контратаками, предпринятыми 1 и 2 сентября. Однако на это сил не хватило. Оставалось удовлетворяться тем, что врагу не дали продвинуться дальше.
На центральном участке противник перегруппировывал свои войска. Выдались сутки, когда в армейском журнале боевых действий можно было записать: "На фронте 95 сд ночь прошла спокойно". За день с этого направления поступило в госпитали менее пятидесяти раненых.
Затем атаки возобновились. Разгорелись жестокие бои за Вакаржаны, за район хуторов Важный и Октябрь, что стоят в степи слева от железной дороги на Тирасполь. И как ни тревожил тогда нас Восточный сектор, приходилось все время оглядываться на Западный: выстоят ли сегодня там?
Командарм Софронов привык полагаться на Воробьева больше, чем на кого-либо из командиров, возглавлявших секторы обороны. Он уже знал, что у генерала Воробьева можно при крайней необходимости временно взять целый полк, как это было сделано при прорыве противника у Кагарлыка, и все равно дивизия свой фронт удержит.
Но и Воробьев в свою очередь привык опираться на опытнейших командиров полков, каких мы не имели на других направлениях. Три стрелковых полка - три кадровых, "довоенных" полковника. Во многих ли дивизиях было так в августе сорок первого? А теперь, когда и Сереброва, и Соколова, да и начальника штадива Чиннова санитарный транспорт увез на Большую землю - в тыловые госпитали, многое изменилось. Из трех прежних командиров полков в 95-й Молдавской оставался один П. Г. Новиков. Причем было уже намечено назначить этого полковника командиром кавалерийской дивизии.
241-й стрелковый полк Новикова, оборонявшийся на правом фланге сектора, часто имел в строю меньше бойцов, чем какой-либо другой полк дивизии, но вражеские атаки отбивал успешно. Мне не перечислить здесь даже те примеры мужества и доблести его бойцов и командиров, которые попадали в донесения и сводки. Скажу только о человеке, чья должность обычно редко требует самому браться за оружие, - о начальнике штаба полка майоре А. А. Кургиняне.
Как мне было известно от капитана Шевцова, почти непрерывно находившегося в, 95-й дивизии, майор Кургинян не раз сам становился и к пулемету, и даже к орудию. Становился не в силу своего горячего темперамента, а потому, что в тот момент больше некому было заменить павшего бойца. 30 августа начальник штаба повел в контратаку оставшуюся без командира роту. После того как наши бойцы ворвались в неприятельские траншеи, он открыл огонь из только что захваченного там миномета... Нужно ли объяснять, каково приходится полку, где все это делает начальник штаба? И все же за полк Новикова генерал Воробьев большей частью был спокоен.
С подполковником Опариным, который заменил в 90-м стрелковом Соколова, комдиву приходилось уже труднее. Опарину, судя по всему, было не занимать личной храбрости, однако ему недоставало соответствующего должности опыта.
Что касается 161-го полка, то командир, назначенный после ранения Сергея Ивановича Сереброва, оказался совершенно неподходящим. А если послали в полк человека, который не сумел сразу взять бразды правления в твердые руки, остается одно - побыстрее исправить ошибку.
Тогда ее исправили через два дня. Но за это время новый командир, хотя он и находился безотлучно на полковом КП, фактически выпустил из рук управление подразделениями. Утрачен был и локтевой контакт с соседями. И никакие контратаки, в которые водили бойцов командиры рот, батальонов и комиссар полка С. Е. Ливший, не смогли предотвратить захват противником хуторов Важный и Октябрь.
Командарму пришлось срочно перебросить на машинах на участок 161-го полка восемьсот кавалеристов (хорошо, что была такая возможность). Воробьев выслал туда же последний дивизионный резерв - свой разведбатальон. И положение было кое-как восстановлено, прорыв фронта в районе хуторов предотвращен.
В том бою разведбат потерял последние свои броневички и танкетки, выведенные из строя вражеским огнем. В донесении штадива сообщалось также, что тяжело ранен командир батальона старший лейтенант М. Г. Долгий.
Эта фамилия не раз появлялась в боевых донесениях и оперсводках начиная с 18 августа, когда разведбат отличился при ликвидации попытки противника прорвать фронт у станции Карпово. Я никогда не встречался со старшим лейтенантом Долгим, но успел составить представление о нем как о смелом и решительном командире, чей батальон успешно действовал на самых трудных участках. В 95-й дивизии, как и в Чапаевской, разведбат постоянно посылался в качестве ударного подкрепления туда, где произошел или наметился прорыв.