Но этим было не обойтись. И хотя Военный совет ООР уже приходил к заключению, что возможности пополнения армии за счет населения Одессы исчерпаны, приходилось вновь изыскивать резервы в городе. На фронт шли подразделения милиции, пожарники, зачислялись в регулярные войска те бойцы истребительных батальонов, которые до сих пор совмещали дежурства у городских баррикад с работой на производстве, в учреждениях. Настало время, когда Одесса посылала на оборонительные рубежи практически всех граждан, способных держать в руках оружие. И многие из них отдали за свой город жизнь.
В записях Василия Фроловича Воробьева, относящихся к этим дням, я нашел такие строки:
"...Сообщили, что убит комиссар резерва, введенного в бой на участке 161 сп, тов. Власов. В последний раз я его видел, когда он представлял мне роты своего батальона. Широкоплечий, настоящий пролетарий... Пуля пробила каску. Перед боем он сказал красноармейцу: "Если меня убьют, возьми мой партийный билет..."
Вспоминая тот период обороны, я ловлю себя на мысли, что героическое воспринималось уже как совершенно естественное. А границы возможного и невозможного часто переставали соответствовать прежним представлениям.
Однажды поздно вечером я выяснял, каковы реальные боевые ресурсы истребительного авиаполка, на что можно рассчитывать завтра утром. Доклад, полученный с КП полка, гласил: самолетов, готовых к вылету, пять, остальные имеют повреждения и требуют ремонта.
Я знал, что ремонт будет идти и ночью - технический персонал, возглавляемый инженером полка Н. Я. Кобельковым, не уходил с аэродрома сутками. Сколько-то машин за ночь техники вернут в строй. Но сколько? Еще пять?..
Утром майор Шестаков доложил, что к выполнению боевых заданий готовы двадцать три самолета. Конечно, я очень обрадовался, но, кажется, не особенно удивился, принял это сообщение как должное. Журнал боевых действий армии свидетельствует, что эти двадцать три машины сделали в тот день 104 вылета и оказали частям большую помощь в отражении вражеских атак.
Напомню, что речь идет о самолетах, материальная часть которых считалась бы раньше вообще непригодной к дальнейшей эксплуатации не только из-за боевых повреждений, но и потому, что на большинстве машин давно выработала свои ресурсы. Каких усилий стоило инженерам и техникам вновь и вновь возвращать эти машины в строй! И сколько мужества, особого мастерства требовалось от летчиков, чтобы на них воевать!
Если бы было у нас побольше даже таких самолетов! Появление их над полем боя, штурмовки неприятельской пехоты с бреющего полета нередко производили такой эффект, что в телефонные доклады с наблюдательных пунктов врывались "неделовые" фразы: "Пехота кричит "ура". ' Из окопов кидают в воздух каски!" После удачной штурмовки противник, как правило, долго не мог начать новую атаку.
А если самолет, только что наносивший удары по врагу, попадал в беду, пехотинцы готовы были на все, чтобы выручить летчиков.
В сентябре было два случая вынужденных посадок поврежденных самолетов между нашими и вражескими окопами. Один раз это произошло с флотским бомбардировщиком. Едва дотянув до ничейной полосы, он приземлился ближе к переднему краю противника, чем к нашему. Три члена экипажа - все раненные - с трудом выбрались из машины. Из неприятельских траншей поползла к самолету группа солдат. Но путь фашистам преградила завеса разрывов - открыла огонь наша минометная батарея. И красноармейцы уже бежали по полю выручать летчиков. Экипаж бомбардировщика был спасен. Это произошло на участке 31-го стрелкового полка, в батальоне капитана Петраша, смелого командира, не раз отличавшегося при отражении танковых атак.
В другой раз на ничейной полосе оказался подбитый "ястребок" нашего одесского полка. Тогда удалось спасти не только летчика, но и самолет. Ради того, чтобы подтащить его к своим позициям, бойцы ходили в атаку. Авиационные техники отремонтировали самолет, и он снова поднялся в воздух. Летчик, спасенный в тот раз, - лейтенант А. В. Алелюхин - стал впоследствии одним из известных советских асов, дважды Героем Советского Союза.
Пожалуй, не меньше, чем штурмовки авиации, воодушевляло пехоту появление на поле боя наших танков. В сентябре Приморская армия имела уже танковый батальон под командованием старшего лейтенанта Юдина. Все танки в батальоне были либо восстановленные, либо переделанные из тракторов, а танкисты в основном доморощенные. Но батальон показал себя реальной боевой силой. Там, куда посылалось несколько танков, бойцы увереннее шли в контратаку.
Мы не предпринимали больше таких контратак, как в конце августа в Восточном секторе, когда надо было во что бы то ни стало остановить 13-ю и 15-ю дивизии противника, зашедшие слишком далеко, и навстречу наступающему врагу поднимались со штыками наперевес целые полки. Сейчас для крупных контратак просто не было сил. А атаки небольшими подразделениями часто не достигали цели. Прибегать к ним следовало очень осмотрительно, расчетливо.
Но без контратак нельзя было обойтись там, где противнику удавалось обычно в стыке каких-нибудь подразделений - вклиниться в нашу оборону. Теперь, когда на левом фланге передний край находился кое-где в десяти километрах от города, клинья стали особенно опасными.
* * *
С середины сентября начался артиллерийский обстрел Одессы с юга, из-за Сухого лимана. Правда, он был не таким, как из района северных лиманов, наугад, без корректировки. Однако снаряды залетали теперь и к запасным причалам на Большом Фонтане, и в те кварталы города, которые были недосягаемы для вражеских батарей, стоявших у Дофиновки и Александровки.
Но город приспособился и к этому. Почти без перебоев действовал транспорт. Продолжали работать кинотеатры.
14 сентября - в тот самый день, когда был отдан приказ об отводе войск из-за Сухого лимана, - городские газеты напечатали беседу с заведующим гороно: он рассказывал, как подготовились школы к новому учебному году.
И занятия действительно начались. В Одессе оставалось не очень много детей, но все они были взяты на учет и распределены по школам. Для занятий отводились здания, стены которых могли защитить ребят от снарядов. Младшие классы собирались небольшими группами в квартирах у кого-нибудь из родителей тоже в наиболее надежных зданиях и с таким расчетом, чтобы всем ребятам было близко от дома.
А две тысячи школьников, чьи семьи переселились в катакомбы, приступили к занятиям там. Запомнилась и такая подробность: школьных педагогов, ушедших в армию или ополчение, заменили пожилые преподаватели университета и других высших учебных заведений. Школьникам обеспечивались бесплатные завтраки.
Усиление артиллерийского обстрела создавало новые проблемы. Стало больше пожаров, для тушения их требовалась вода. Взять ее можно было только из моря. В разных местах ставили новые насосные установки, которые накачивали воду в пожарные бассейны.
Под вражеским огнем оказались и аэродромы наших истребителей. Там заранее построили капониры для укрытия самолетов, блиндажи для личного состава. Однако этих мер оказалось недостаточно. Противник пристрелялся к аэродромам, и самолеты стали попадать под обстрел при взлете и посадке. Нес потери встречавший и провожавший их наземный персонал.
Словом, нужен был новый аэродром. Но оставалось ли в Одессе, обстреливаемой с двух сторон, пригодное для него место? Виктор Петрович Катров однажды заявил, что место, более или менее подходящее, нашли сами авиаторы. Это был продолговатый пустырь среди обезлюдевших дач в Чубаевке - в районе 4-й станции Большого Фонтана, там, где теперь начинается бульвар Патриса Лумумбы.
Быстро превратить пустырь в аэродром можно было лишь с помощью жителей города. Командующий ООР Г. В. Жуков пригласил к себе секретаря горкома партии Н. П. Гуревича и председателя горисполкома Б. П. Давиденко, объяснил им, насколько срочная это задача, и попросил помочь.
Найти в Одессе трудоспособных людей, не занятых чем-то необходимым для обороны, было в то время не просто. Однако городские руководители сумели за два дня организовать десятки рабочих бригад. Вошли в них главным образом женщины. Их разместили в пустовавших дачах и домах отдыха вблизи стройки, армия взяла эти бригады на котловое довольствие. Руководил работами генерал-майор А. Ф. Хренов, выделивший на строительство некоторые силы и из своих инжбатов.