Возлюбленный в последний раз смотрит на меня и убегает.
Стиральщики! Они хватают меня. Белая поволока окончательно спадает с моих глаз, я вижу перед собой того самого мужчину в форме, что сейчас стоит у кушетки.
Я попалась…
Это всё ложь! Они не хотят мне помочь. Это была не авария! Они преследовали нас. Мой возлюбленный лидер повстанческого лагеря! Они пытаются обманом добыть от меня информацию.
Почему я не помню своего имени?
Почему я не помню того, как мы оказались на той станции?
Я не помню…я не пом…
Стиральщики…
Ну конечно!
— Вы испытываете затруднения? — теперь уже медоточивый голос женщины пугает. Не зря моё тело решительно отказывается расслабиться.
Они намеренно оболванивают тех, кого успели поймать. Лишают личности. Памяти. Первоначальных навыков. Человек теряет себя.
Он забывает, как говорить, как ходить — человек забывает всё, что с младенчества давалось ему с помощью обучения. Остаются лишь только потребности есть, испражняться и спать.
Без помощи посторонних таким людям не выжить.
Стиральщики оболванивают попавшихся и бросают на улицу, отслеживая несчастных до тех пор, пока он не умрёт от голода, обморожения и так далее.
Они делают это для того, чтобы выловить остальных. И мы попадались на это, пока не приняли решение игнорировать таких людей, даже если это наши близкие.
Они уже ничто. Они уже «стёртые». А мы ещё живём. Мы ещё боремся. Их уже не спасти.
И теперь попалась я.
Видимо, я не выдала ничего.
Пока что ничего…
Вот почему я частично потеряла память.
Это начало конца.
И выйду я отсюда совершенно другой…
— Рука немела от этого? — я кивнула в сторону капельницы.
— Это лекарство помогло вам выжить, — процедила женщина. Слова выдавали ложь, однако по её глазам было видно сомнение.
— Я ничего не помню, — спокойно ответила я, глядя ей прямо в глаза.
— Тогда мы вынуждены будем вколоть его вновь… Вы уверены, что хотите этого? Обычный сон гораздо полезнее…вмешательств, — она всё поняла, но осторожно продолжала говорить так, надеясь на то, что я всё же смогу поверить её бреду и смогу выдать сведения под воздействием отхода от «лекарства».
Шантаж
А смысл? Они всё равно покончат со мной. Либо убьют, либо «сотрут».
Я ни за что не сдам своего возлюбленного. Пусть я уже ничего не помню о нём, но чувство ещё помнит, что этот человек из воспоминаний значил для меня нечто большее, чем просто соучастник.
Я уже даже не помню, что он мне кричал. Как мы познакомились? И что вообще произошло? Каков мир? И как я попала в лагерь повстанцев? А как мы начали отношения?
Помню лишь то, что я ему кричала: «Оставь меня! Это стиральщики! Меня уже не спасти! Спасайся!»
Я уже знала, что мне конец.
Надеюсь, он успел добежать до наших. И рука его скоро заживёт.
— Ничем не могу помочь. Я ничего не помню. Думаю, лекарство справиться лучше с моим состоянием нежели сон, — твёрдо ответила я. Женщина всё поняла. У них не вышло ничего.
— Ну что ж. Это ваш выбор, — раздражённо процедила женщина, подготавливая мою руку для новой капельницы.