Илай фыркает.
— Опять Агнес?
Я киваю, продолжая стонать. Черт возьми, он знает, как обращаться с моим членом именно так, как мне нравится. Он опускается на колени.
— Прости, что я не пригласил тебя, но так уж получилось. Я убедился, что она согласилась - дважды.
— Хороший мальчик, а теперь плюнь на мой член и покажи, как хорошо ты меня принимаешь.
Он делает, как ему сказано, затем использует руку, чтобы размазать слюну по всей длине моего члена, прежде чем приблизить рот к моему ставшему чертовски твердым члену. Когда он обхватывает губами головку, я наклоняюсь вперед, заставляя себя погрузиться в его горло.
— Мне не нравится чувствовать ревность, Илай. Ты это знаешь. Я собственник и убил бы за то, чтобы посмотреть, как ты трахаешь хорошенькую девушку в грязь лицом. Ты знаешь, как мне было тяжело, когда я понял, что ее история была о тебе? Я зол, что ты доверял ей настолько, чтобы поговорить с ней.
Он мычит, обхватывая мои яйца. Когда я толкаюсь глубже в его горло, его глаза наполняются слезами. Интересно, плакала ли она из-за него.
— Ты всегда будешь моим, Илай. Всегда. Я не против разделить тебя с Нортом или с хорошенькой девушкой, — говорю я, запуская пальцы в его волосы. Схватив в горсть пряди ровно настолько, чтобы использовать их как рычаг давления, я приподнимаю его голову, чтобы он мог посмотреть на меня, мой член соскальзывает с его губ. — Я потащу твою задницу на городскую площадь, и весь город сможет посмотреть, как ты сосешь мой член. Ты меня понимаешь?
Он кивает, когда я отпускаю его волосы и обхватываю рукой свой член. Я двигаю им перед его лицом, и он ждет, зная, что я собираюсь заявить на него права как на своего. Сперма брызжет из меня, и все, что я приберег для него, попадает ему на лицо, губы и язык.
— А теперь иди приведи себя в порядок. Нам нужно поухаживать за хорошенькой девушкой.
Он ухмыляется мне, облизывая губы.
Сегодняшний вечер обещает быть веселым. Надеюсь, Лили готова.
Мы ждем после десяти, чтобы уйти, держа в руках светящиеся маски. Если Лили хочет, чтобы за ней погнались и жестко трахнули, она наткнулась на нужный город. Илай знает, что говорить должен он, и, если честно, мне тяжело при мысли о том, что я услышу, как он разговаривает с ней. Мы идем бок о бок по пустой городской площади, как обычно в это время воскресным вечером. Все заведения закрываются рано, и хотя закусочная и продуктовый магазин открыты до восьми, это время уже давно прошло.
Когда мы подъезжаем к дому Лили, везде выключен свет. Ее бабушка обычно оставляла ключ под ковриком у входа - так делает большинство жителей города, потому что никто не входит в Мэйпл-Холлоу и не выходит из него без ведома окружающих. Преступность теперь, когда Илай, Норт и я выросли, равна нулю, хотя мы никогда и не совершали ничего слишком серьезного. На самом деле это были розыгрыши, приберегаемые для тех случаев, когда кто-то делал глупые комментарии о том, как выглядит Илай, или когда они отпускали оскорбления. Том Морган был хуже всех, так что мы с Нортом переспали со всеми подружками, которые у него когда-либо были, включая его жену. Мы еще ничего не сообщали о его жене, и мы хранили эту крупицу информации в течение последнего года, ожидая, чтобы сбросить эту бомбу, когда придет время. Теперь мы должны осторожно разыгрывать наши карты, поскольку он помощник шерифа и найдет любую причину, чтобы арестовать наши задницы.
Илай приподнимает коврик и держит ключ, затем бесшумно вставляет его в замок и открывает дверь. Входя внутрь, мы надеваем маски. Красные лампочки освещают гостиную, которая не изменилась с тех пор, как мы помогали Мэвис менять лампочки. Она была одним из немногих людей в этом городе, которые по-настоящему приняли нас.
— Мне наплевать, чем вы занимаетесь в уединении собственного дома. Вы, мальчики, выросли мужчинами, которыми можно гордиться.
Конечно, Мэвис, возможно, и была той, кто застукала нас мальчишками за раскапыванием могилы, но мы всего лишь хотели немного старых костей, чтобы напугать людей. Она обычно навещала своего покойного мужа на кладбище после наступления темноты, и она ничего не боялась. В ту ночь она даже дежурила, так что нас не поймали. Хотя тогдашнему мэру не показалось смешным, когда мы установили кости его пра-пра-прадеда под беседкой на городской площади с сигарой, приклеенной к его челюсти.
Я жестом приглашаю нас подняться по лестнице, и Илай кивает. На полпути старые ступени скрипят под моими ботинками. Мы оба останавливаемся и прислушиваемся к любому движению... Ничего. Итак, мы продолжаем подниматься. Когда мы достигаем верхней ступеньки, Илай указывает на комнату, и я делаю шаг вперед, чтобы повернуть ручку. Распахивая дверь, я пригибаюсь как раз вовремя, чтобы избежать удара лампой по голове. Оглянувшись, я замечаю Илая, держащего лампу. Мило. Я вхожу в комнату, и Лили уже стоит на своей кровати в пижаме - я почти смеюсь над маленькими уточками на материале.
— Чего ты хочешь? — спрашивает она, но недостаточно громко, чтобы переполошить соседние дома.
— Я предупреждал тебя, что вернусь, — говорит Илай, входя в комнату. Ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд с него на меня.
— Пожалуйста, не делай мне больно, — всхлипывает она, и Илай замирает на полушаге. Я вытаскиваю веревку из заднего кармана и бросаю в его сторону, выводя его из транса.
— Мы не хотим причинять тебе боль, детка, мы просто хотим использовать твои дырочки.
Теперь моя очередь замереть. Детка. Что ж, это что-то новенькое. Он делает еще один шаг к ней, и она спрыгивает с кровати, прикидывая, сможет ли убежать от его приближения. Лили оборачивается вокруг него и бежит ко мне, но, хотя я, возможно, стройнее Илая, она мне не ровня. Даже если я кажусь меньшим из двух зол. Чего я не ожидаю, так это того, что она упадет в последнюю минуту и схватит меня за яйца, а затем, когда я падаю на пол, она вскакивает и проносится мимо меня. Илай гоняется за ней, пока я лежу на полу, ожидая, когда мои бедные яйца перестанут болеть.