– То есть? Я ведь только в апреле мылся! – удивленно пробормотал прынц.
– Ясно-понятно, – страдальчески вздохнула я.
Благо совместная трапеза надолго не затянулась. Буквально пару минут спустя в банкетный хлев… то бишь зал вошла принцесса в сопровождении двух благородных дев, которым положено было быть моими дружками.
– Ангелина Ангойская, рада знакомству, – сообщила белокурая девица немного младше меня, то и дело почесывавшая голову. И не то чтобы я была сильно прозорливой, но даже мне не составило труда разглядеть в ее жиденьких волосиках прыгавших там вшей! Когда же я заметила, что и две другие ее подружки постоянно чесали темные макушки, то поняла, что это у них, видимо, отличительная особенность «дружеского клуба».
– Взаимно, – искренне соврала я, торопливо заплетая свои волосы так туго, как только вообще могла. Хоть бы на меня не перескочили, хоть бы на меня не перескочили…
Попрощавшись с принцем (который не прекращал «прекрасно» жрать), я вместе со свитой направилась в обещанную и столь желанную баню… увидев которую, поняла, что здесь можно подхватить не только грибок, но и целый букет болезней, включая чуму, проказу и гепатит.
– Ну что, приступим! – улыбнулась одна из девушек, протягивая мне коробку, в которой лежало несколько брусков коричневого мыла.
– Ангелина, скажите, просто для галочки… – протянула я, взяв первый попавшийся. – Это мыло ведь… Его же сварили не из жира умерших от чумы?
– Ох, нет конечно, что ты! – захихикала принцесса, почесывая вшивый висок. – Оно из жира посаженных на кол.
– Ясненько, спасибо… – нервно икнула я, осторожненько кладя брусок на место. – Ну, я наверное так, без мыла помоюсь!
Да уж, никогда бы не подумала, что процедура мытья может стать настоящей психологической травмой! Мысленно призывая на помощь свои ведьмовские способности, я всеми силами старалась к ним прислушиваться и использовать защитные чары, чтобы не подцепить в этой помойке с гнилыми досками на полу какую-нибудь дрянь. И с содроганием смотрела на трех девиц-дружек, которые совершенно не смущаясь садились голыми задницами на эти мокрые, грязные, чуть ли не мхом поросшие камни да доски, на которых неизвестно кого на какой стадии болезни отмывали! В результате когда меня наконец вернули в уже знакомую комнату в башне, переодели в белую сорочку (благо хоть ее с трупа не снимали) и оставили одну, чтоб я поела и молилась… Скажем так, моя психика была доведена до того состояния, когда ты либо превращаешься в живое воплощение Упоротого лиса, либо срываешься и идешь мочить людей направо и налево.
Не знаю, какой вариант бы я избрала, закончив заедать стресс пережаренным мясом. Но тут случилось нечто, немного изменившее русло моего травмированного мышления. А именно – я услышала гомон толпы, долетевший со двора. И заинтересованно выглянув в окно, увидела люд, собравшийся вокруг помоста со столпом, обложенного со всех сторон дровишками.
Ах да, точно! Король говорил что-то о предсвадебном сожжении на площади еретика.
Проглотив последний кусок мяса, я отошла от окна и вытерла руки. После чего переоделась из белой сорочки в свою «родную» одежду, намереваясь абстрагироваться и заняться разработкой плана побега… Когда услышала треск кострища и одобрительные крики толпы, которые сопровождал яркий свет, ворвавшийся в окно.
Вздрогнув, я все же не выдержала, выглянула в окно… и обалдела, мягко говоря. Потому что еперный театр, не каждый день увидишь привязанного к столпу человека в космическом скафандре, которого жители средневекового замка жгли на костре!
А «космонавтика» они, похоже, даже не «разбирали» – видимо решили, что он какой-то то ли демон, то ли еще какая чертяйка. Потому что оставили на нем и серебристо-белый костюм почти в облипочку, и шлем с зеркальным стеклом, и даже какой-то рюкзак за спиной…
Как вдруг мои глаза (если это вообще возможно) выкатились из орбит еще больше. Потому что надетый на космонавта шлем сам по себе сложился, открыв голову коротко стриженого шатена… который оказался настоящим красавчиком, мать его за ногу! Даже со своей башни я прекрасно рассмотрела широкие скулы, волевой подбородок, правильный ровный нос…
Мужчина что-то кричал. Наверное, пытался то ли вразумить толпу, то ли договориться. Увы, но я его слов не слышала – слишком громко шумел и костер, и охочие до зрелища зеваки. Что же касается меня, то во мне лишь нарастало желание отчаянно взвыть. Потому что эти придурки там жгли такого очаровашку, в то время как меня собрались завтра замуж выдавать за какого-то вылезшего из помойной ямы Роберта Баратеона!