Горский вышел из кабинета первым, а я последовала за ним, как послушная собачонка. Едва успевая передвигать ноги, я семенила по кафельной плитке, надеясь, что не поскользнусь и не упаду, потому что на каблуках не ходила давненько и всё ещё неуверенно держалась на них.
— Если ты будешь ползти со скоростью Dermasterias imbricata, — последние слова он произнёс с выраженным британским акцентом, — то мы не доберёмся до больницы и к следующему утру.
— Дэрма… — постаралась повторить я, но ничего не вышло, потому что с языками у меня всегда была напряжёнка.
— Кожа звезды, если говорить русским языком, — с нотками непонятной мне гордости в голосе произнёс Горский. — Не слышала о самой медленной морской звезде?
Он обернулся в мою сторону, пронизывая своими тёмными глазами, а затем чуть сбавил шаг. Я отрицательно помотала головой в ответ. Ничего о такой морской звезде я не слышала. Я никогда не увлекалась биологией, только на базе одиннадцати классов вынужденно читала и сдавала контрольные. Горский немного замедлился, и когда мы сравнялись, ухватил меня за локоть. Я хотела одёрнуть руку, но дала себе мысленное указание, что нельзя этого делать. Сама ведь пришла к нему и прекрасно знала, что это единственный выход.
— Почему не попросила замедлить шаг? — почти прорычал он, обжигая своим горячим дыханием.
— Я думала, что…
— Я тиран и деспот. Ты права, но к тому, что принадлежит мне, я отношусь бережно. Не хватало ещё, чтобы ты ноги себе переломала.
Я сглотнула, принимая его слова как пощёчину. Горский только что назвал меня вещью. Всё верно. Я для него не человек… Так… трофей, которым он будет пользоваться, пока не вытрясет мою душу наружу.
Часть 4. Оскар
К Николаю Фёдоровичу я зашёл вместе с Бестией. Он быстренько завёл ей карточку и предложил пройти в кресло для осмотров. В её зелёных глазах появилась вспышка ярости, и она снова не смогла удержать язык за белоснежными ровными зубками.
— Ты будешь находиться тут со мной?
Честно говоря, такой мысли не было, но, когда она сама предложила, я подумал, что было бы неплохо лицезреть свой товар. Никогда бы не подумал, что маленький Бесёнок с нелепыми огненными косичками сможет вырасти в такую прекрасную обжигающую Бестию! Я давно хотел её, но хотел иначе, боялся прикоснуться к ней, потому что считал, что она достойна лучшего, но теперь она заплатит сполна за то, что её брат сделал с моей сестрой. Руки непроизвольно сжались в кулаки, едва перед глазами предстал пустой взгляд Лили. Бледная, промокшая от дождя, она стояла и рыдала на пороге моей квартиры, а я не мог сломать шею грёбаному ублюдку, сделавшему с ней это, потому что он был моим, мать его, лучшим другом! Когда-то… Но я решил, что заставлю его страдать по-другому… Уничтожу морально через единственного человека, безмерно дорогого ему.
— Ну уж нет! Мы с тобой ещё ни о чём не договорились, поэтому я не хочу, чтобы ты смотрел! — возмутилась Бестия и подбоченилась, с вызовом глядя на меня.
Мне нравилось это сопротивление. Оно заводило меня ещё сильнее, поэтому я решил, что не стану ломать её и вынуждать становиться идеально покорной. Пока не стану.
— А мне не надо, чтобы ты пустила слезу и постаралась уговорить доктора сказать то, что тебе на руку!
Николай Фёдорович прочистил горло покашливанием, словно его оскорбило моё недоверие. Впрочем, за деньги, которые я платил ему, он готов был терпеть что угодно. А может, просто понимал, что я пытаюсь запугать Бестию, чтобы дрожала от страха, если, не дай бог, пыталась обвести меня вокруг пальца.
— Девушка, мы закроем ширму и никто, кроме меня, вас не увидит, — постарался успокоить Бестию он.
— Я хочу слышать подтверждение твоих слов, а не смотреть на твоё нижнее бельё и обнажённые органы, которых насмотрелся на две жизни вперёд, — заявил я, и она кивнула. Медленно вошла за ширму, и я услышал, как шуршит ткань её трусиков, скатывающихся по ногам идеальной формы, которые я уже успел представить на своих плечах.
Я приблизился к окну, сцепив руки в замок за спиной, и устремил взгляд на улицу. Счастливая девушка с большим круглым животом стояла около скамейки, а мужчина широко улыбался и смахивал слезу с уголка глаз, обнимая её. Узнали пол ребёнка?
Слёзы и улыбки… Боль и радость… Страх… Всё это — оружие, делающее людей слабыми, готовыми совершить любой поступок, под воздействием захлестнувших чувств. Мной тоже руководило одно из них. Оружие, способное стереть горы с лица Земли, — ненависть.