— Это не оправдание, Бестия! Ты же понимаешь? Ни хрена не оправдание! Потому что ты должна быть на связи двадцать четыре часа в сутки. И ладно бы, если просто нарушила договор, но на тебя охотиться упоротый нарик с нереальными связями. Как я должен себя чувствовать после того, как слышу в телефоне «Абонент недоступен»? М?
Он говорил с такой яростью, что самое время втянуть шею и зажаться где-то в уголке, но мне стало чертовски приятно, что он заботится обо мне.
— Прости, — только и смогла выдавить я в очередной раз.
— Прощу… После того, как убедишь меня, что ты на самом деле в порядке.
Он резко прижал меня к стене, опираясь по обе стороны от меня ладонями. Жар его дыхание с запахом мяты опалил меня, вынуждая облизнуть губы. Желание снова сблизиться с ним стало практически непреодолимым. Я потянулась на носочках, и наши губы слились в поцелуе, лишающем осознания реальности. Существовали только я и он… Ничего вокруг нас не было: никаких договоров, только обоюдное желание оказаться в кровати и отрешиться от всех проблем. Руки Оскара скользнули по моему телу, очерчивая его изгибы и останавливаясь на груди, сжимая её, ослабляя полотенце, которое тут же заскользило вниз, оголяя меня.
— Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — спросил Оскар.
— Нет, — ответила тихо ему в губы.
— Тогда иди на кровать, Бестия, и вставай в коленно-локтевую. Видит Бог, я ждал этого так долго…
Сердце стало выпрыгивать из груди, но я не решилась спорить: пошла в спальню, чувствуя на себе его пронзительный взгляд и слыша, как расстёгивается ремень, а следом за ним ширинка. Каково это будет в такой позе? Я бесстыдно встала на колени, упираясь локтями в матрас и прогибаясь в спине, как делали девушки из пошлых видео. Страх стал потихонечку нашёптывать, что самое время отказаться, что непременно будет больно, но я не двигалась: просто зажмурилась и прикусила губу.
— Ммм, — слетел стон с моих губ, когда Оскар медленно вошёл в меня.
— Твою же мать! — зарычал Горский. — Как же мне хорошо, Бестия!
Его слова ещё сильнее распаляли желание внутри, и я мечтала о том, чтобы эта близость никогда не заканчивалась. Даже если он просто использует меня как инструмент отмщения, я хотела быть с ним… Вместе.
Часть 37. Оскар
Увидел Бестию в полотенце, и все слова тут же вылетели из головы. Я планировал, как буду отчитывать её, как стану ругать за то, что она «ослушалась» меня, но убедился, что она живая, и отлегло. Я давно хотел взять её сзади, а теперь не смог сдерживаться. Больше она не девственница, поэтому испытывать дискомфорт в этой позе вряд ли будет. Коснувшись членом влажных складочек, я понял, что она уже готова принять меня, и не стал медлить: вошёл в неё весь. Громкий стон, слетевший с её губ стал своего рода рубильником, который с корнем вырвали. Все тормоза в мгновение слетели, и я прорычал, как хорошо мне с ней.
Я двигался медленно, опасаясь, что кончу уже через пару минут от того, насколько сильным было желание брать её снова и снова. Но тяжко сдерживать себя, когда хочется быстрее, и я стал набирать темп. Больше удовольствия я получал от того, как она изгибалась подо мной, как пыталась двигать бёдрами, подстраиваясь в такт. Я дурел от её искренности. Никогда и не с кем у меня не было столь качественно безбашенного секса и, наверное, уже не будет, потому что никого не хочу, как её. Подумав, что было очень опрометчиво трахать Бестию без резинки, я уже хотел замедлиться, но потом наплевал на всё. Если забеременеет, будет веский повод вынудить её остаться со мной уже без договора. Нахрен всю эту тупую месть, когда так хорошо.
Я склонился над ней, одной рукой упираясь в матрас, а второй лаская грудь девушки, плавящейся подо мной. Бестия повернула голову набок, пытаясь посмотреть на меня, и я поцеловал её. Горячие стоны сливались с жаром наших тел, превращая нас в единое целое.
— Оскар, я больше не могу! — пролепетала Бестия.
Серьёзно? Раньше, чтобы удовлетворить бабу мне приходилось хорошенько постараться, а тут ведь и пяти минут не прошло. Неужели Бестия готова взлететь на вершину Эвереста? Я приподнялся, взял её за бёдра и начал двигаться быстрее, ритмичными ударами доводя её до предела, до всхлипа, прерывающегося протяжным стоном. Если бы Бестия не была девственницей, я бы посчитал, что она имитирует, как это делали другие, но нет… Она на самом деле стискивала пальцами простынь под собой, извивалась и часто-часто дышала.
Я даже и представить не мог, как сильно мне повезло с девочкой…
Не отпущу! Никуда я тебя не отпущу, Бестия! И никогда не дам в обиду!