— А ты что ревнуешь? — спросил я, заметив, что она опустила голову и поджала губы.
— А я имею право на ревность? — задала она встречный вопрос.
Лучше бы ты этого не делала Бестия, потому что…
Мне вдруг показалось, что её слова о любви ко мне — правда, и в порыве чувств я впился в её губы, властно прижимая к себе. Да плевать было, что на нас смотрят и могут осуждать… Она МОЯ и пусть все видят это, а Сабуров пусть захлёбывается слюной.
Часть 42. Анна
Ошарашенная поцелуем Горского, я могла лишь отвечать на его требовательный порыв. В глубине сознания появлялась мысль о том, что потом мне будет ой как непросто, когда он разорвёт помолвку, но я решила жить днём, который у меня был. Следовало получаться от жизни то, что та давала здесь и сейчас, а не ждать с моря погоды.
— Кажется, что я пошлю нахер всех этих персон и заберу тебя к себе, — прошептал Оскар. — Мы проведём жаркую ночь вместе, Бестия. Ммм… Как сладко от тебя пахнет.
— Я не против, — ответила ему я, ощущая дрожь в коленях.
Горский одарил меня улыбкой и помотал головой. Как глупо! Как по-идиотски я выглядела! Нельзя было ему говорить это! Нельзя! Я прочла в его взгляде нечто необъяснимое, чужое… То, что принадлежало не Горскому вовсе.
— Нельзя быть такой ненасытной, Бестия. Сейчас мы ещё кое с кем поздороваемся, поужинаем, ну не зря же я выложил столько бабла за этот банкет, а потом поедем ко мне… Или я всё-таки подавлю свою животную страсть и отвезу тебя к брату.
Я облизнула губы и кивнула. Хотелось поспорить с ним, но я решила, что это и не требуется: Горский не отвезёт меня домой сразу после ужина. Он хотел меня и готов был раздеть прям в этом банкетном зале… Конечно, я чётко осознавала, что являлась для него просто секс-игрушкой, рабыней, которую однажды отправят куда подальше… Но я ничего не могла поделать со своими чувствами, которые пробудились от его нежности. Горский вёл себя совсем не как владелец… Я начиталась кучи книг о властных мужчинах, которые берут женщину, удовлетворяют свою похоть и плюют на неё, но он поступал иначе. Или просто розовые линзы напрочь застилали мне реальный взгляд на вещи? Я вздохнула.
Остаток вечера прошёл скучно. Я и представить не могла, как эти люди выдерживают друг друга и банальные беседы. Сабуровы к нам больше не подходили. Несколько раз я ловила на себе взгляд Олега, но делала вид, что не замечаю его. Я обрела особенную силу: забота Горского отрастила крылья за моей спиной, и я планировала пользоваться этим преимуществом, чтобы показать врагу, что счастлива. Пусть это счастье однажды отнимут у меня… Пусть оно продлится недолго…
— Так нельзя, Бестия, мы не можем трахаться каждый раз, когда оказываемся наедине, — прошептал Горский мне в губы, едва мы оказались в его квартире. Я негромко простонала в ответ, и он ответил рычанием, прижимая меня к себе. — Ты действуешь на меня, как отменная наркота, и знаешь, что самое хреновое в этой ситуации, Бестия? Я сдохну без этой наркоты, когда закончится действие нашего договора.
Я уже так сильно привыкла к этому ужасному слову — «договор», что почти не замечала его. Скользя руками по обнажённой спине Оскара, я смотрела ему в глаза и улыбалась. Он только что признался, что я ему совсем небезразлична? Или мне померещилось это? Я знала, что иногда люди выдают желаемое за действительное, и мне было грустно от этого.
— А у него есть срок? — спросила я лукавым голосом.
— Срок есть у всего, Бестия! Но… Я подумывал о том, чтобы кое-что изменить…
Он расстегнул замочек платья сбоку, и то стало плавно скользить, опускаясь на пол и растекаясь по нему шёлковой лужицей. Оставив меня только в нижнем белье, Оскар подтолкнул к кровати и заставил лечь. Я немного подползла к подушкам, а он стянул с себя джинсы с трусами и, не расстёгивая рубашку, пристроился между моих ног.
— А мы не должны предохраняться? — спросила я, с опаской глядя на эрегированный член Горского.
Он не использовал презервативы… Кажется, только в первый раз… Или во второй?.. Из-за страсти, затмевающей рассудок, я не помнила, когда именно мы предохранялись и предохранялись ли вообще.
— С тобой не хочу… Тебе нечего бояться — я чист. Обследования прохожу чаще, чем положено. Я хочу чувствовать тебя без этого проклятого целофана, каждой клеточкой себя… Но если ты против…
Я ничего не ответила, и Горский медленно вошёл в меня, заставляя громко застонать и сжать простынь под собой пальцами. Изогнувшись немного в пояснице, я прикусила губу. Полностью растворяясь в каждом движении Оскара, я расслабилась и позволила себе наслаждаться тем, что между нами было.