Приблизившись к дивану, я сунул документы в руки девчонки, обратив внимание на то, что она нарочно закинула ногу на ногу и оголила себе бедро. Хотела соблазнить меня, а потом всё-таки шантажировать тем, что подаст заявление об изнасиловании? Такое вполне могло быть… Но неужели она глупа и не понимает, что один щелчок пальцев загонит её братца в могилу? Хоть я и не хочу этого делать, потому что ублюдок должен страдать…
Пока Бестия вчитывалась в текст, я приблизился к бару и плеснул себе немного виски в бокал. Я любил подходить к окну своей студии, расположенной на семнадцатом этаже, и наблюдать за ночным городом. Только вот летом ночи очень короткие и начинаются обычно, когда я уже сплю после хорошего траха мозга на работе или секса с одной из своих девочек.
— Ты хочешь, чтобы я стала твоей девушкой в обществе? — спросила Бестия удивлённым и одновременно разочарованным голосом.
— Ты ведь умеешь читать! — огрызнулся я, не оборачиваясь в её сторону.
— Да. И тут написано, что ты хочешь, чтобы я стала твоей девушкой в обществе… Зачем тебе это? Ты ведь ненавидишь меня!
— У меня есть свои мотивы, знать которые тебе совсем необязательно. Либо подписываешь договор, либо валишь отсюда! Выбор у тебя невелик! — я обернулся и посмотрел на неё уничтожающим взглядом. Сюсюканье в мои планы точно не входило.
Часть 6. Анна
Горский хотел меня унизить. Ему недостаточно было просто видеть меня в своей постели, он желал, чтобы я стала его вещью на глазах у всех.
— Послушай, вряд ли я смогу появиться в твоём обществе… У меня нет подобающей одежды и манер поведения… Я опозорю тебя, — постаралась ухватиться за соломинку я, хоть и на задворках сознания пульсировала мысль, что у меня ничего не выйдет.
Ему ведь плевать, что о нём будут думать другие. Горский — Тиран с большой буквы, которого боятся. За его спиной мало кто рискнёт шушукаться о том, что выбрал себе неподходящую девушку. Его выбор вряд ли осудят, хоть и лет пять назад всё было совсем иначе.
— Это уже не твои проблемы. Мне повторить, что выбор у тебя один?!
Нет… Повторять мне не следовало. Я прекрасно осознавала на что шла. Вот только легче от этого не становилась. Я надеялась, что для мести ему будет достаточно забрать мою девственность, но Горский захотел большего… Он пытался заполучить мою душу и выпотрошить, оставив после себя пустоту. Представить меня своей девушкой в обществе, чтобы потом громко бросить? Это было его планом отмщения Даниилу?
Горский подошёл и плюхнулся на диван рядом со мной. Подушки сиденья смялись под его весом. Он положил руку на моё колено и сжал его, скользя рукой вверх по обнажённой коже. Водопад мурашек заставил меня передёрнуться и напрячься.
— Ты всегда можешь отказаться, Анна, — вкрадчивым голосом произнёс Тиран, склонившись к моей шее.
Он опалял своим дыханием, заставляя меня замирать от отвращения, смешавшегося с чем-то ещё. Мне хотелось взять ноги в руки и сбежать. Сбежать подальше от него, желательно на другой конец света, но я понимала, что тогда не смогу спасти брата. Дрожащими пальцами я взяла ручку и застыла в паре миллиметров от бумаги. Следовало ли ставить свою подпись? Какие у меня были гарантии того, что он не обманет.
— Откуда мне знать, что ты не обманешь? — спросила я, осторожно посмотрев на него.
Его пальцы сильнее сжались на моём колене, куда успели вернуться, пока я думала, ставить ли подпись.
— Я человек слова в отличие от твоего брата. И мне знакомо такое понятие, как честь.
Верилось с трудом, и я едва сдержала нервный смешок, который пытался сорваться с губ. Человек слова, ну конечно… Человек, для которого не существовало барьеров… Человек, способный уничтожить одним только взглядом. Человек, которого можно называть только Тираном без фамилии, имени и отчества.
Только что я подписала самой себе практически равный смерти приговор, но я не жалела об этом, ведь делала это во благо родного человека.
— Хорошая девочка… Ты поняла, что не смеешь говорить об этом договоре никому? Даже своему обожаемому Данечке! Если вдруг проболтаешься, я всё аннулирую и сделаю так, что ты будешь жалеть о том мгновении, когда вообще решилась на то, чтобы переступить порог моего кабинета? — с ненавистью спросил Горский, убирая руку с моего колена и резко поднимаясь на ноги.
Я прочла. Всё. Внимательно. Каждую буковку. И я заметила тот пункт, где чётко проговаривалось, что я не имею права никому говорить об этом фарсе. Совсем никому. Мне следовать врать всем, даже брату… Притворяться, что я люблю Тирана, потому что он захотел именно так. Даниил никогда не узнает, какую цену я заплатила за его свободу и жизнь. Скорее всего, он даже возненавидит меня, но выбора у меня не оставалось.