Взгляд скользнул по пустым бутылкам от элитного алкоголя, который Горский выпил за эти дни. От него даже сейчас пахло перегаром.
Он был не в себе.
Ведь так же?
Или я снова рисовала себе идеальный мир, в котором Оскар бы любил меня?
Часть 54. Оскар
— Ты совсем не понимаешь, что говоришь! — не унималась Бестия.
Ну на кой-чёрт она явилась сюда? Мне итак сложно было держаться на расстоянии, когда так сильно хотелось поехать к ней и прижать к себе. А теперь она стояла передо мной, и мне с трудом давалось каждое слово. Я выдавливал из себя слова, от которых сам себе становился противен. Но раз уж принял решение, должен был идти с ним до конца. Иначе к чему были все эти уговоры о том, что я недостоин её? Ведь я недостоин на самом деле! Я собрал всю силу воли в кулак и посмотрел ей в глаза, стараясь видеть сестру насильника, а не девушку, которую люблю.
— Нет, я как раз понимаю, что говорю! Это ты не понимаешь, Бестия! Я осуществил свой коварный план мести! Я не такой хороший, как ты думала! Мир не крутится вокруг единорогов, срущих радугой. Поняла, Бестия?
Каждое слово било её прямо в сердце. Я слышал, как оно разбивалось, как внутри появлялась ненависть ко мне и непонимание того, как сама влюбилась в такого Ублюдка, как я.
— Ты уверен, что не пожалеешь? — спросила Бестия, а её голос дрогнул.
Она изо всех сил пыталась скрыть, как ей хреново, но боль не спрятать. Мне хотелось молить её о прощении и ползать на коленях, но я не смел. Ей не место рядом со мной! Сам ведь уже решил, что постараюсь принять то, что она будет жить с другим человеком, с тем, кто достоин такой принцессы.
— Ты ещё не поняла? Вали к своему братцу, Бестия! — последние слова убили меня самого, а когда из её глаз всё-таки брызнули слёзы, я едва сдержался, чтобы не броситься следом за ней.
Бестия выскочила в подъезд и побежала вниз по ступенькам. Ноги тянули меня следом за ней, но я упорно отказывался двигаться с места. Может быть, Сабуров не до конца был неправ в своих суждениях — я такой же трус, как отец… Вот только степень трусости у нас разная. Или нет?
Да плевать!
Я услышал скрип собственных зубов, едва доплёлся до стола, а когда оказался рядом с ним, отпустил эмоции, бушующие в груди. Я закричал, как умирающий зверь. Я кричал так громко, что голосовые связки надрывались, а я чувствовал вибрацию их боли и кричал сильнее. Хотелось уничтожить самого себя за каждое слово, которое я произнёс ей…
Убить себя!
Вырвать язык и скормить его собакам за оскорбления, которые летели в её адрес!
Прости меня, маленькая!
Как же сильно я люблю тебя!
Так тебе будет лучше!
Без меня!
С кем-то другим!
У самого перед глазами появилась пелена слёз. Одним движением руки я смёл всё со стола, и ноутбук вместе с ручками, бумажками и стикерами полетел на пол. Кажется, крышка треснула, но мне было плевать на эту грёбаную технику!
Я убил свою любовь!
Сев на пол, я обхватил голову руками и уткнулся в колени. Меня колотило лихорадочной дрожью. Никогда не испытывал ничего подобного. Даже на похоронах родителей меня не разрывало так сильно, как сейчас. Я умирал. Умирал и не хотел воскресать. Вот бы просто взять, закрыть глаза и больше не открывать их…
Зачем это нужно, если я не могу стать тем единственным, которого достойна Бестия?
Часть 55. Анна
Я не помнила, как добралась до дома. Слова Горского звучали в ушах, как смертельный приговор. Он был моим личным палачом, фразой за фразой выбивая из меня частичку жизни. Каждое его слово, каждый звук, слетающий с губ, каждый взгляд… Всё это было плевком яда на нежную разорванную мелкими кусочками плоть. И самое ужасное в этой ситуации было вот что: он наивно верил, что я приму его слова за чистую монету.
Я ведь никогда не была дурой! Я слышала по интонации его голоса, видела по дёргающимся желвакам на лице, что он врал. Он нагло врал, глядя мне в глаза. Убивал нас обоих, потому что это он так решил.
С чего он взял, что с кем-то другим мне будет лучше?
Он дополнял меня и делал немного иной. Он показал мне другой мир и научил быть сильнее. Он подарил мне крылья, а потом с корнем вырвал их, оставляя куски рваной плоти по краям раны.
Смогу ли я жить дальше без него?
Жить нет… Существовать если только… Даже нет — влачить жалкое существование.
Найду ли в себе силы бороться?
Бороться против Горского практически нереально. Он слишком упёртый. И если он вдолбил себе в голову, что мне будет лучше без него, его сложно будет переубедить в обратном. Только наглядным примером… Показать, что я умираю без него…