— Ну, неважно, — махнул рукой Рихтер. — Это уже не имеет значения. У нас, видите ли, прекрасная записывающая аппаратура. Плюс к тому наши люди уже знали область ваших интересов…
— Артефакты? — уточнил Морозовский.
— Вот именно, — согласился Курт. — Ваша деятельность в сфере нетрадиционной медицины… Я понятно излагаю? — неожиданно прервал себя собеседник.
— О да, — искренне ответил Морозовский, выигрывая еще шажок.
— Ну, довольно. — строго сказал Курт. — Я потешил вашу любознательность. Теперь удовлетворите мое любопытство. В принципе, мы уже знаем, кто именно вас послал и чего хотят эти люди. Мы просто хотели бы получить от вас подтверждение. Так, для порядка.
Морозовский сказал, тщательно выговаривая слова:
— Имена этих лиц, извините, сообщить не могу. Права не имею. А мне просто нужно полтора миллиона евро. Так что, меняемся?
Ему надо было раздразнить эту публику, и он своего добился.
— Где пентакль, черт побери?! — повысил голос Рихтер.
Морозовский сделал еще один шаг в сторону и в секунду извлек из потайного карманчика артефакт, столь необходимый этим сектантам. Если бы он еще мог знать, для чего!…
— Вот! — сказал он, делая еще шажок так, чтобы оказаться между запасами жести и плитки. — А теперь давайте деньги.
Курт произнес почти равнодушно:
— Вы меня окончательно разочаровали, Владислав Юрьевич. Вы повели себя как наивный дилетант. Неужели вам с самого начала не было ясно, что ни на какой обмен — тем более такой нелепый! — мы не пойдем? На ваше несчастье, по таким вещам мы не торгуемся… Уберите его, он мне надоел, — приказал он своим помощникам, вяло кивнув в сторону Морозовского. — А потом заберите то, что он украл.
Четверка выхватила свои пистолеты. В обычных условиях пальбы бы никто не услышал. Но здесь…
— Не надо стрелять, — честно предупредил Морозовский этих самоубийц, но только, похоже, их раззадорил.
Сам Рихтер снял с руки плащ и прицелился. Пора! Дальше будет поздно. Действуй, Владик.
— Оружие на землю! — крикнули охранники Морозовского с трех сторон.
Джентльмены опешили: они не ожидали увидеть перед собой столько вооруженных противников. С первого выстрела Роман уложил бойца четверки, стоявшего прямо у стены. Морозовский стремглав бросился в узкую щель между жестянками и стеной.
Кто‑то из четверки дважды выстрелил ему вдогонку, но тут же выстрелили и в него — у Дмитрия были хорошие результаты по стрельбе. Джентльмен, падая на пол с простреленной грудью, все же успел нажать курок своей «беретты» и всадить пулю в лоб третьему охраннику. Курт же выстрелил в самый последний момент, когда Морозовский уже скрылся. У него был пистолет с глушителем. Охранники же обыкновенными пистолетами системы Макарова производили больше шума, нежели слон в посудной лавке. На помощь спешила охрана спорткомплекса.
Сбегая вниз, на второй, Морозовский уже знал, что вслед за грохотом наверху мгновенно заработает охранная сигнализация, завоют сирены в трех караулках, расположенных по периметру, а все входы и выходы в «Русь» окажутся перекрытыми. Команда этих сектантов совершенно напрасно приняла предложение Морозовского встретиться именно здесь и вломилась в чужой монастырь со своим уставом. B этом случае начинал действовать совершенно другой устав — гарнизонной и караульной службы, обогащенный боевым опытом коммандос Ельцова и Минасяна. Морозовскому однажды довелось присутствовать на учениях, которые оба охранных шефа проводили по меньшей мере раз в два месяца. Тогда на его глазах разрабатывался очень сложный сценарий — обезвреживание террористов, засевших на первом этаже и в подвале. Сегодня же их задача здорово облегчилась, так как противники собрались на малонаселенном третьем этаже.
Нырнув под лестницу, Морозовский стал ждать скорой развязки. Как он и предполагал, все произошло очень быстро, буквально за считанные секунды. Эти дилетанты, понеся потери от телохранителей Владислава Юрьевича, скатываясь вниз по ступенькам, не догадались даже припрятать поскорее свои огромные пушки. Напротив, увидев выскакивающих из своих укрытий ельцовско–минасянских бойцов, они инстинктивно открыли стрельбу из своих стволов.
Бежавший первым джентльмен, спрыгнувший на площадку второго этажа, получил очередь в грудь и умер, не успев понять, в чем дело. Другой вздумал посоревноваться с охраной в меткости, но силы оказались слишком неравными: одиночка против десятка — самоубийство. Через несколько секунд он уже лежал неподвижно, сделав в общей сложности не более трех выстрелов. Морозовский знал, что по законам «Руси» эти люди безоговорочно попадали в разряд террористов и заслуживали немедленного уничтожения.