— А вы говорили, что выздоровел. — разочарованно протянул тот.
— Ну кто же знал. Смотрите, Владислав. Это портреты жертв.
— Интересно. Вы больше ничего не нашли?
— Нет…
— А записку оставил? — врач до сих пор не могла прийти в себя.
— Оставил.
— «Оставь меня»; а ведь если подумать… что он этим хотел сказать? А если с другой стороны посмотреть… — размышлял Морозовский, расхаживая по боксу, стараясь не наступить в кровь.
— С другой стороны… — Володин перевернул верхний рисунок и вгляделся ближе. — он еще кое‑что для нас оставил.
— Что там?
— Портрет Януса. — хмыкнул Володин.
— Который оставил его.
— Оно оставило… — прошептала Марина Дмитриевна и закрыла руками лицо.
— Да нет, — сказал Володин, приближая изображение Януса с неумело нарисованной желтой краской женской прической с синим бантиком на затылке к себе и ошеломленному Морозовскому. — она.
Тот долго, очень долго смотрел на портрет окаменевшим взглядом.
— На них с листа мелованной бумаги смотрела Валентина.
— Вы опять не видели, что происходит? — распекала врач безучастно смотревшего на экран телевизора охранника.
— Марина Дмитриевна… все хорошо… — безразличным голосом монотонно отвечал охранник.
— Вы видели, что произошло? — настаивала она.
— Ничего не происходит… — многозначительно улыбался охранник.
— И этот рехнулся. — бросил Морозовский.
— Все хорошо…
— Ой, простите, я виноват, совсем забыл про этого парня. — спохватился доктор.
— Все хорошо, все нормально… — продолжал парень, бессмысленным взглядом блуждая в пространстве.
— Слушай меня внимательно. На счет три ты проснешься и будешь чувствовать себя прекрасно. Один, два, три…
Охранник очнулся. Он обвел всю троицу ошалелым взглядом.
— Что будем делать? — неуверенно проговорил Морозовский.
— Я знаю, где она. Мне надо позвонить. Владислав, найдите нашего майора.
Валентина листала книгу Судьбы. Лернеру сильно хотелось спать. Он расправил плечи, сделал глубокий вдох. Он чувствовал себя бесконечно усталым и с тяжелой головой. Больше всего ему хотелось сейчас уткнуться в плечо Надежды и заснуть. И спать, спать, спать, пока не очистится перепачканное биополе. А тогда — Антон это знал — никакой Янус ему не будет страшен.
Антон отошел от Валентины, сел в кресло у стены напротив. На него свинцовой тяжестью наваливалась усталость. Не хотелось думать, хотелось закрыть глаза и отключиться…
Он вдруг ощутил смутное беспокойство.
— Почему я не читал твои мысли? — он усилием открыл глаза.
— Помнишь, когда мы познакомились, я сказала тебе, что нужно опасаться не тех, чьи мысли ты не можешь почувствовать, а тех, чьи мысли ты читаешь вполне свободно, но это их ненастоящие мысли. Михаил Евгеньевич, как и ты, ничего не понял. — улыбнулась Валентина. — Может ты и не обычный человек, но ты человек. — она посмотрела на часы.
— Кто ты? — Мысли Антона никак не хотели собираться в единое целое. Его пси просто отказывалось работать.
— Моя мать, моя бабушка, моя прабабушка, все мои предки, могли убивать или исцелять одним усилием мысли. Моя сила не оттого, что кусок железа пробил черепную коробку. Я потомок вот ее. — она достала карту таро из ящика стола.
— Лилит?
— Да. И не трать время, чтобы назвать меня сумасшедшей.
— Это был код… ты закодировала меня, зачем? Что дальше? — Антон злился на себя за расслабленность. Все закончилось как у того Серого Волка в старой сказке — вспоротым брюхом.
— Мы с тобой стали единым целым. Ты никуда без меня, а я без тебя. И мне не нужно даже твоего согласия. Но я предлагаю тебе не рабство, а дружбу.
— Арвид был твоим другом.
— И любовником. Но он себя исчерпал. Ты нужен мне. Твой дар вечен. А вот он мне совсем не нужен. — она прислушалась к шуму за окном.
Антон попытался поднятся с кресла, но невидимая сила отбросила его назад. Он чувствовал себя как будто в оковах.
— Не пытайся. — Валентина начертила рукой знак в воздухе. — Это бессмысленно. — Антон еще пытался дернуться, но безуспешно. — Закрой глаза. Мы встретимся там, по ту сторону. Совсем скоро. — она с хитрой усмешкой помахала ему рукой.
Энергетический удар буквально вырубил Антона.
Володин вошёл в режим «силы», «раскрыл сознание» и включил себя в энергетическую систему Матери–Земли. Он почувствовал мощный ответ и едва не утонул в нахлынувшем на него океане простых, но невероятно сильных эмоций. Теперь прямо в его теле дышала целая планета, теплая, добрая, живая. Он захватил магическую «печать неуязвимости», защищавшую обладателя от любых видов оружия. Поднявшись по ступенькам дачи, он мягко справился с замком и шумно, не таясь, нырнул внутрь.