мого конца. Ричард понимал ее, потому что слишком часто чувствовал это сам. Поэтому он, не смотря на все свои деньги, и мотался до сих пор по городам и весям, и каждый раз обещал себе, что уж этот-то раз - точно последний. Но то же чувство тянуло его рисковать снова и снова. Пока он не будет побежден. Пока она не будет убита. Потому что в некоторых сказках не бывает счастливых финалов. Да, Серена бы поняла его в отличие от остальных жен. Ричард поднялся с газона и шагнул к ней. Она заметила его только сейчас, но не испугалась - на той грани, на которой они стояли никто уже не умел бояться. Дантон впервые в жизни не знал, как начать разговор. Он прокашлялся, одернул куртку и переступил с ноги на ногу. - Думаешь о нем, да? - зачем-то спросил он. - О лорде? - переспросила девушка, открывая окно и присаживаясь на подоконник. - Все время думаю. - И ты все-таки хочешь, чтобы кто-то из этих тварей пришел за тобой снова, - теперь Ричард не спрашивал, а утверждал, и она не стала притворяться. - Хочу. Но я не так глупа, чтобы ждать этого. Таких существ слишком мало, чтобы их хватило на каждый маленький городок. - Они редко возвращаются, - подтвердил Ричард зачем-то. - Послушай, Серена... Раз уж мы завтра поженимся, можно я все-таки перейду на ты? Так вот, послушай, твари, конечно, выглядят страшно романтично, но... - У них нет души, да? - Да плевал я на их душу! Они не такие, как мы! Для них убивать - это проявление симпатии, а человеческий разум - что-то вроде глины, на которой они могут рисовать любые следы. И люди ничего для них не значат. - Да, я знаю, - Серена пожала плечами, словно отмахиваясь от его возражений. - Но, по крайней мере, они не лгут и не притворяются тем, кем не являются. - Вот именно! Если бы они хоть притворялись людьми, может быть, мне и не пришлось бороться с ними, - он никогда и ни с кем не говорил об этом. Но эта ночь, и эта луна, и этот взгляд его невесты словно пробили броню, и теперь слова находились сами. - Видит Бог, я не хочу этого. Меня вполне устраивает мир, в котором есть кто-то, кто так наглядно доказывает существование Бога и Дьявола. Но если бы они хотя бы пытались казаться приличными людьми, если бы единственным способом общения с ними не был серебряный кинжал... - Ричард, - Серена впервые назвала его по имени, и в этом было больше доверия, чем во всех прежних беседах, вместе взятых, - если бы они лгали, вы ненавидели бы их за ложь. Просто мы с ними слишком разные. Но я хотела сказать другое. Раз уж у нас зашел такой откровенный разговор... Я не выйду завтра за вас замуж. - Какого черта?! - взорвался Дантон, вскакивая на ноги. - Это единственный способ спасти тебя от чар! - Как и всех предыдущих? - девушка внимательно смотрела на него, и охотнику почему-то было неуютно под этим взглядом. - Сколько их там было, восемь? Я все о тебе знаю. И, кстати, четыре миссис Дантон уже здесь, так что завтра на свадьбе тебя ждет интересное разбирательство. По-моему, все ночные твари и вполовину не так страшны, как обиженные женщины, правда? Ричард лихорадочно соображал. Откуда она узнала? Она не могла собирать информацию, она никуда не уезжала из города, за ней присматривали... Но тогда что? - Горбун служит тебе? - Да. Джек сказал, что пока не нашел себе нового хозяина, вполне может помочь мне. - Помочь в чем? Нет, погоди... не отвечай, я не хочу слышать этого бреда! - Но это вовсе не бред, вот в чем дело... Он дернул ее за платье, вытаскивая к себе в сад, и заломил ей руку за спину. Чары могли владеть ее сознанием, превращая милую девушку в подобие нацелившейся на добычу твари, но тело Серены оставалось человеческим, а значит, слабым и уязвимым. - Идиотка! Выйти за меня замуж - для тебя единственный способ остаться в живых! Она обернулась, глядя на него через плечо и чуть прикусив губу от боли в вывернутой руке. - А если я не хочу быть живой?.. - прошелестел тихий вопрос. - Тогда потащу тебя к алтарю силой и под прицелом арбалета заставлю твоего папашу нас обвенчать! Я спасу тебя даже против твоей воли, поняла, детка? - Спасибо, меня есть кому спасать. От тебя. Потом на голову охотника обрушилась тяжелая дубинка, и мир перед глазами померк. Последним, что он видел, были две фигуры - девушки и горбуна - бегущие к садовой калитке. А завтра его уже ждали прелести нормальной человеческой жизни в виде шишки на затылке, похмелья и выяснения отношений. Серена приехала в Лондон. Если верить горбуну-слуге, который когда-то разбирал в замке архив переписки, лорд Дарквуд вел там дела с юридической компанией «Ллойд и Уилшем». Причем вел уже двести лет, и с тех пор почерк в письмах, подписанных Питером Уилшемом, ни разу не поменялся. Это давало надежду на то, что все закончится так, как надо. Здание конторы было старым и респектабельным, а на дверях висело уже пожелтевшее объявление о том, что сюда на службу требуется машинистка. Серена улыбнулась Джеку, помахала ему рукой на прощание и взбежала по ступенькам. Да, в машинистке в конторе все еще нуждались. Все девушки, которым удавалось устроиться на это место, почему-то оказывались ужасно безответственными, и вскоре пропадали, не давая о себе знать. Серену это полностью устраивало, и она, неискренне пообещав, что уж с ней-то такого не произойдет, заняла стабильно вакантное место. Питер Уилшем вернулся из командировки, попросту влетев в окно своего кабинета в обличии летучей мыши. Там он принял человеческий облик, поправил шейный платок и вышел в приемную. За печатной машинкой, набирая текст одним пальцем, сидела очередная хорошенькая девушка с аккуратной прической и в белой накрахмаленной блузке. Питер недовольно покачал головой, подозревая, что коллеги над ним просто издеваются. Взяли бы машинисткой какую-нибудь чопорную старую деву, похожую на высушенную воблу, и проблема с текучкой кадров была бы решена лет на двадцать. «Воблами» Уилшем не питался принципиально, а вот двадцатилетние красавицы напоминали ему накрытый к парадному обеду стол. Девушка подняла голову и окинула юриста оценивающим взглядом. Уилшему даже стало неловко. Казалось, новая сотрудница видит и помятый после полета пиджак, пропахший ночным ветром и городским дымом, и до поры до времени спрятанные за губами клыки, и голодный блеск отливающих алым глаз. Видит, и это ее совершенно не пугает. - Мистер Уилшем, я полагаю? - улыбнулась она. - Угадали, мисс. С кем имею честь? - вампиры отличаются отменными манерами и часто ведут с жертвами светские беседы, перед тем, как загрызть. - Серена Стивенс, - девушка потянулась, вынимая шпильки из волос. Каштановые локоны рассыпались по плечам, а она склонила голову к плечу: - Вы ведь вампир, правда? - А вы любите вампиров, мисс? - насторожился Питер. Хотя большая часть людей все еще испытывала к ночным тварям подобающий трепет, не перевелись и охотники на них из старинных династий. И, что было еще хуже, появились зачитывающиеся готическими романами девицы, для которых слова «вампир» и «романтическое приключение» были синонимами. Не дай дьявол нарваться на такую, от нее ведь и крестом не отмашешься! Но Серена, похоже, была другой. - Глупо влюбляться в ночных тварей и верить, что они полюбят тебя в ответ, - заметила она удивительно разумно. И вряд ли это были ее собственные слова. - Но в одном на них всегда можно положиться: если ты им понравишься, они тебя убьют. И это больше всего, что может предложить кто-то еще. Питер мимолетно погладил ее по щеке. - Хорошая девочка. Кто научил тебя так говорить? - Лорд Дарквуд, - честно созналась Серена. - Я должна была открыть с ним первый летний бал. Лорд говорил, что это традиция. - Ах, ба-ал... - задумчиво протянул Уилшем. - Конечно. Конечно, это очень красиво, когда жертва сама идет навстречу палачу, шелестя подолом пышного бального платья, а оркестр наигрывает менуэт, и все улыбаются, и все счастливы. Волочить же бьющуюся в истерике или ругающуюся как извозчик пленницу силами трех-четырех упырей, которым она норовит наступить на ногу или плюнуть в ухо, - это дурной тон. Лорды так не поступают. А тем более Генри Дарквуд, он ведь так любил все красивое. И изящные ходы... Любой совершеннолетний (старше ста восьмидесяти лет) кровопийца назовет не меньше десятка способов, чтобы заставить человека добровольно бежать навстречу смерти и распевать при этом веселые песенки. И что же выбрал Генри? Питер вгляделся в доверчиво распахнутые глаза девушки. Чувство вины. Вполне достойно и очень элегантно. Ночные твари знают об этом чувстве все. Каким горьким оно бывает, без возможности раскаяться и тем более без возможности быть прощенным. Как оно застывает на губах полынной горечью вместе с кровью жертвы, как вместе со смертью туманит только что такой внимательный и живой взгляд... Осознание того, что проклят, что ты есть грех, и куда там Каину до тебя, - это то, с чем ночным тварям приходится существовать ежеминутно, и достаточно дать человеку лишь каплю этого чувства, чтобы он сам захотел умереть. - И что же ты сделала, девочка? - Я протянула ему руку. Секунду Питер молчал, потом отчаянно закусил губу, борясь со смехом. Право слово, забавнее была бы только разбитая в детстве бабушкина чашка! Убийства, пытки и кровавые оргии - и протянутая навстречу рука. Страшное преступление! И наверняка эта наивная ромашка удивлялась, как ее до сих пор не уволокли черти прямо в ад, потому что таким грешницам не место на земле. Похититель пришел за ней, а она шагнула к нему. Мгновение соблазна, которое превратилось в ее со