Сама хороша, нечего валить с дурной головы на здоровую. «Дурная голова» это как раз таки про меня. А Макс понятное дело разозлился, очевидно слушать меня не станет, да и аргументов в оправдании своих действий едва ли и парочка наберется.
Не хотя надеваю пальто, в сотый раз перевязываю шарф, в надежде что Погодину надоест дожидаться меня в машине и он наплюет на приличия, уедет в гордом одиночестве. Мне останется вызвать такси и преспокойно отправиться восвояси.
Попрощавшись с Егором еще в прихожей, облегченно вздыхаю когда за мной закрывается дверь. Долг перед младшим выполнен, остается разгрести недомолвки со старшим, но этот камень преткновения висит на моей шее как груз у утопленника. Палец зависает в воздухе так и не достигнув кнопки вызова. Створки лифта разъезжаются и первое, что бросается мне в глаза это пылающий взгляд. Карие глаза больше не согревают, они сжигают праведным огнем.
Внутренности сжимаются в комок. Я не фанат лифтов, но уж лучше угодить в шахту, слететь вниз на оборванных тросах, чем оказаться в лапах мужчины затаившего на вас обиду.
- Тебе особое приглашение нужно? - пока еще спокойным тоном спросил Максим.
Я не шевельнулась. Кто по доброй воле сунет голову в пасть тигру? Меня накрыл ступор, не по-детски: онемел язык, парализовало руки и ноги, здесь потребуется внушительный пинок, чтобы сдвинуть гору Арарат в моем лице. Я стояла на площадке и смотрела в одну точку.
Макс втащил меня в кабину за секунду до закрытия створок. Бежать некуда. Да и надо ли? Максим адекватный человек, скандалить с рукоприкладством не в его репертуаре. Если конечно не ошибаюсь в нем.
- Ты перестала мне звонить, - нарушает молчание первым.
- Я не звонить перестала, я перестала навязываться. Это разные вещи, - ко мне возвращается дар речи.
- Ок. Ты живешь по принципу: у каждого своя правда, - Максим пожимает мне руку и продолжает держать мою ладонь в своей. - Тогда предлагаю остаться при своем. Ты ничего мне не доказываешь, я в свою очередь довожу тебя домой, как и обещал. И мы расходимся. Тихо, мирно, насколько это конечно возможно. Ведь теперь как не крути встречаться придется часто. Родственников не выбирают, - он придвинулся ближе, лифт характерно дернулся, прибыв на первый этаж. - Выбирают женщин, но я их блин, так и не научился выбирать.
- Ты всегда такой упертый? И не умеешь разговаривать конструктивно, по существу? У тебя своя правда, дай мне возможность рассказать свою.
- Какой толк от твоих объяснений? Или ты хочешь сказку на ночь мне рассказать, чтобы я спал хорошо. Я не страдаю бессонницей.
Макс поспешил отстраниться. Даже сейчас в этой тесной кабинке лифта, он четко разграничил личное пространство надвое, но я противилась этому как, могла. Не глядя на панель с кнопками, я нажала на первую попавшуюся, приведя подъемник в движение. Во мне неистово горело желание оправдаться в глазах Максима, переубедить его, хотя разум внятно нашептывал мне провальность этой затеи.
- Даже подсудимому дают последнее слово, - вероятно этаж выбранный мной был не выше четвертого, раз мы остановились.
Нас тряхнуло довольно-таки ощутимо, свет пару раз моргнул, а где-то снаружи что-то гулко заскрежетало.
« Вот и приехали» - мелькнуло у меня в голове.
Страх застрять в лифте моя базовая эмоция, установленная по умолчанию еще в детстве, когда мальчишки с соседнего подъезда грубо подшутили надо мной. Теперь я старалась обходить стороной подъемные механизмы. Паническими атаками не страдала, но особого удовольствия не получала находясь в лифте. Пешком привычней.
- Смотри, что ты наделала. В нашем доме каждый второй застревает в этой адской машине. Теперь еще до утра будем ждать диспетчера и ремонтников. Спасибо тебе, попал пораньше домой.
- Поговорим?
- Нет, - огрызнулся Максим. - Я же уже сказал, что не намерен слушать басни в твоем исполнение.
- Зачем тогда вызвался меня довозить? Рыцарь хренов.
- Рыцарю захотелось проверить, есть ли у дамы, уже не его сердца, совесть.
- Ну, каков вердикт? - подтянула я Максима за язык.
- Ментальные фокусы с подобного рода девушками не проходят. Я рад, что все так сложилось, само собой разрулилось, без глобальных потерь. Если тогда я бы воспользовался твоим любезно предложенным телом, сейчас было бы больно всем. А нам еще и стыдно, перед друг другом, и перед моим братом.