Оттолкнувшись от стены спиной, Макс сменил позу, согнул ноги в коленях плотнее прижимая их к животу, склоняя голову, уперся лбом в собственные коленные чашечки. Тяжелое дыхание часто и шумно вырывалось из его ноздрей и путалось в не первой свежести майке. Сопение и ритм, который Максим выбивал пальцами по дешевому ламинату резали слух. Мне захотелось прекратить какофонию этих звуков, но тронуть его рук не осмеливалась.
Его явно что-то тревожило, даже бесило. Это было понятно потому, как он барабанил костяшками, без устали, словно в надежде стереть их в кровь. Может я со своим неуместным визитом его напрягала, может проблемы с работой. Хотя с работой вроде ясно все как белый день, он уволился и явно причина не в его не профессионализме. А вероятно кризис в семье, разлад с женой действовали на него негативно.
Череда стуков наконец прекратилась, Максим выпрямился, пошарил в карманах, доставая смятую пачку Парламента. Закурил, выпуская аккуратные, идеально круглые колечки дыма. За не продолжительное время нашего общения, я не замечала его никотиновой зависимости, даже табаком от него никогда не пахло, а тут такой сюрприз.
- Я давно не курю, а тут вдруг так захотелось, - как будто распознав мое удивление насчет сигарет, пояснил Максим. - Кстати, ты не против?
Я отрицательно махнула головой, втянула ноздрями дым, он был гораздо приятнее стойкого перегара.
- Сколько ты уже пьёшь?
- А какой сегодня день?, - Макс свел к переносице брови, изображая бурную мыслительную деятельность, явно не в состоянии припомнить какой сейчас день недели.
- Понедельник.
- Значит почти неделю. Но сегодня я не пил, это прокисшее говна не в счёт, - он пнул бутылку и та позвякивая от ударов о такую же пустую тару откатилась в угол. - Будь человеком сходи в магазин. Я умру если не опохмелюсь.
Максим запустил руки в волосы и взлохматил и без того царивший творческий беспорядок на голове. Жалким зрелищем выглядела его поза, внешний вид и состояние в целом. Меньше всего мне хотелось его жалеть.
- Поднимайся, - не удержалась и отвесила залихватскую оплеуху. - Ты мужик или где?
Такой наглости и прыти Максим никак не ожидал от меня, но злости в глазах его слава богу не наблюдалось. Растерянность может быть да, но не злость. А за что на меня ему злиться собственно? За то, что нарушила пьяный угар? Или за то, что он сидит на полу как размазня, заливает горечь, топит в себе боль?
- Я давно не мужик. А наличие яиц не аргумент в моей половой принадлежности. Я просто хотел иметь семью, я детей хотел. Понимаешь?
Он схватил меня за плечи, тряхнул с такой силой, будто норовил вытрясти из меня понимание. Но я реально ничего не соображала, выданная им шарада оказалась мне не под силу. Не отворачиваясь долго смотрела на Максима во все глаза.
- Иди в душ, от тебя разит как от бомжа и вид соответствующий. А потом поговорим. Я не пришла выяснять с тобой отношения, скандалить, что-то предъявлять. Я пришла убедиться, что ты в порядке.
- А я не в порядке, ясно! - выкрикнул он, спрятав лицо в ладонях.
- Это я уже заметила. Поднимайся, - скомандовала я встав и протянув ему руку.
Он вложил свою ладонь в мою, резко вскочил на ноги и ошалело уставился на меня, не отпуская руки. Секундного замешательства хватило чтобы понять, что беседа дастся одинаково тяжело нам обоим.
Глава 17.
- Спасибо за ужин. Знала бы ты, сколько я нормальной еды не ел, - довольно протянул Максим, откладывая вилку в сторону, насытившись едой приготовленной на скорую руку.
- Догадываюсь, месяца четыре, не меньше. Примерно столько времени, как ты холостяк. Не официальный конечно, но тебе это совершенно не мешает совершать всякого рода нелепости.
Я плотнее обхватила пальцами кружку, в надежде унять в них дрожь и не расплескать кофе. Если этот суррогат можно было назвать кофе, так жалкое подобие насыщенного вкуса, «молотого в растворимом», как гласила этикетка на банке.
- Извини, - вкрадчиво произнес он. - Ты имеешь полное право сердиться на меня, разрешается даже ненавидеть. Вот только никак не пойму, зачем ты пришла ко мне? Я бы на твоем месте после такой гнусной лжи никогда не пришел бы. Хотя кого я обманываю. Я и ни так позволял с собой обходится, когда включается сердце, голова мне уже не подвластна. В этом мы похожи.
Начало хорошее, - мысленно констатировала я. С барского плеча Погодин дал добро мне негодовать, а при великом желании и ненавидеть. Но фибры моей души упорно противились чувству ненависти, назло всем логичным доводам я не могла затушить в себе совсем иные ощущения.
- Я повторюсь, я не пришла устраивать скандалов. Я здесь потому, что переживала за тебя, - говорить правду выходило лучше, а Таша зная мои наклонности доброго самаритянина не прогадала, посылая на выручку к Максу. Именно моя человечность притащила за шкирку в эту квартиру мой здравый смысл. - Неужели ты не веришь, что людям свойственно сопереживание без задних мыслей?