Ему хватило ума и такта не продолжать полемики и дать мне спокойно одеться. Колготки было решено скомкать и впихнуть в сумочку и без того маленькую, не предназначенную для хранения частей гардероба, пусть и не громоздких. Уверенности в том, что смогла бы одеть их на себя трясущимися руками не было. Я с трудом представляла как покину зашторенное убежище, четко осознавая с кем предстоит встретиться лицом к лицу на выходе.
А Максим Сергеевич где-то за ширмой щелкал авторучкой, вторя моим нервным защелкиванием кнопок на блузке. Для неуклюжих людей, не умеющих справляться с пуговками, крючками, надо шить одежду без застежек. На не гнущихся ногах я вышла в коридор.
- Мария Романовна, подождите.
Я резко обернулась и уперлась носом в его гадко выбритый подбородок. Он, как и в ту ночь очень приятно пах, я бы сказала возбуждающе. А сегодня еще от него не разило алкоголем, как в прочем и от меня.
Мужчина галантно отступил на шаг, взирая на меня сверху вниз. Проследив за траекторией его взгляда, который находился в моем декольте, я вдруг покраснела. А в глазах Максима блуждала сосредоточенность. Наверное этот наглец пытался вспомнить, как там у меня под блузкой.
- Что вам еще надо? - выкрикнула я, чувствуя как во мне закипает злость и растет неприязнь к этому представителю мужского пола.
- Вы забыли документы, - он продемонстрировал папку, пристыдив слегка мой тон.
- Простите. Большое спасибо.
Но как только я протянула к нему руку, Максим спрятал за спину свою. Как в детской дразнилке, вроде показал конфетку и тут же забрал. Если ты ребенок, то такой поступок допустим, как проявление ребячества. Но когда ты дяденька, которому далеко за тридцать, то это дико и низко. А я еще корила себя за то, что повысила на человека тон, когда тот исправлял мою забывчивость. Как же опрометчиво делать скоропалительные выводы.
- Пока не за что.
- Что это значит? - вздернула в удивлении бровь.
- Я верну их вам за ужином.
- Даже не мечтайте, - я никак не могла взять в толк, зачем рыцарствовать и выставлять определенные условия. - С вами я никуда не пойду, ни под каким предлогом. Мне все это не интересно, - фыркала я, произнося каждое слово со строгими нотками.
- Вам не нужны документы? - удивился и явно погрустнел, так как его план такого неординарного обольщения расстроился.
- Полис, СНИЛС, медкарта, не особо ценны. Их легко восстановить. А паспорт я всегда держу при себе.
- Вы не дадите мне ни единого шанса? - вопросительно уставился на меня Максим, не желая сдаваться.
- Шанса на что? Снова со мной переспать, - я понизила голос до шепота, чтобы меня не могли услышать девушки сидевшие в нескольких шагах от нас. - Признайтесь у вас такая тактика? Путем шантажа заманивать девушек в свою постель? По другому не получается?
- Шанса реабилитироваться в ваших глазах. Прошу заметить разговор в сторону интима вы свернули сами, - он наклонился очень низко, шепча мне все это на ухо. - У меня есть знакомый сексопатолог, могу дать номерок. Так что насчет второго шанса?
В коридоре своей очереди ожидали пациентки, только поэтому я сдержалась. Бить его при свидетелях не лучший вариант. Но ответить на хамство полагалось, хотя бы словесно.
- Я ненавижу карусели, меня укачивает. Поэтому я никогда не даю ни вторых, не тем более третьих шансов. Если с первой попытки вас не зацепило, то и не стоит мучатся.
- В первую проведенную ночь вместе, Вы давали мне шанс не единожды и я не заметил проблем с вестибулярным аппаратом. Несмотря на то, что я вертел вас по-всякому. Вы ведете себя как капризный ребенок. Почему вы так боитесь обычного ужина?
Руки чесались его придушить или влепить хотя бы пощечину.
- А вы ведете себя как хам. И я не боюсь ужина, боюсь разочароваться в вас окончательно, как в человеке. Потому что, как в мужчине, я разочаровалась в вас еще в первый же вечер. И так на будущее, женщина не спинер, ею не надо вертеть, чтобы доставить удовольствие. До свидания.
Из клиники я неслась так быстро, будто боясь продолжения препирательств с господином Погодиным. Но такие, как он, слишком себя любят, чтобы замечать как своими словами и поступками могут задевать людей. Меня трясло не от холода, а я ведь поленилась одеть плащ, перекинула его через руку и выскочила в ноябрьскую прохладу, стремясь поскорее покинуть стены этого «дурдома». И колготки небрежным комком теперь лежали в сумочке, а не согревали ноги, успевшие за несколько минут посинеть. Потряхивало от поведения Максима. Ощущение сродни соринки в глазу, ты ее не видишь, но она тебя раздражает, зудит, колет. Вот вроде и избавилась от инородного тела Максима, а чувство неприязни не прошло.