(Новый Завет, Евангелие от Марка,
глава 1, стихи 40–42).
Помнишь, ты пришла домой и застала меня плачущей, стоящей на коленях у окна. Ты удивлённо посмотрела на меня, потом, когда я вскочила с колен, сделала вид, что ничего не заметила и пошла в свою комнату. Каждый раз, видя мои странные и неожиданные поступки, ты, моя любимая сестра, старалась понять или сделать вид, что не заметила ничего. Вспоминаю об этом, и моё сердце наполняется благодарностью к тебе.
Если бы ты знала, какой глупой и детской молитвой я тогда обращалась к Богу. Я училась то ли в седьмом, то ли в восьмом классе. Точно не помню. Учителя в нашей школе были разные и по возрасту, и по характеру, и по отношению к нам, ученикам средней школы. Кого-то мы искренне любили, кого-то боялись, а к кому-то относились «никак» и убегали всем классом с их уроков. Неоднозначные чувства вызывала только учительница русского языка и литературы. Это была женщина лет 60-ти. Достаточно полная, среднего роста, с зачёсанными назад седыми волосами, уложенными в большой тугой пучок. Почему-то, глядя на неё, я думала, что будет, если распустить эти волосы? Станет ли её лицо мягче, добрее? Или же всё равно на тебя будет смотреть человек с узкими, пронизывающими глазами, видящими насквозь? Именно такой я и запомнила нашу Людмилу Андреевну.
Когда шли уроки русского языка, даже не знаю, что больше – боялись мы её или ненавидели. Мне кажется, что это была смесь этих чувств. Это был очень жёсткий, требовательный учитель, который добивался того, чтобы наш родной русский язык со всеми падежами, антонимами и деепричастными оборотами мы знали досконально. В классе должна была быть идеальная тишина и порядок. Если кто-то громко перелистывал страницы учебника или что-то громко доставал из портфеля, оценка «два» была обеспечена.
Однажды практически весь класс провалил контрольную работу. Только три счастливчика получили положительные отметки. Нам была поставлена задача за выходные дни выучить все правила. Скорее всего, дело было весной, потому что мы должны были выучить весь учебник, от корки до корки. И вот настал судный день. Людмила Андреевна собрала нас в классе после уроков. Мы сели за парты, и она начала задавать вопросы, смотря на нас своим пронизывающим, строгим взглядом. Когда задавался вопрос по какому-либо правилу, весь класс, как по команде, должен был поднять руку, и учительница выбирала любого, чтобы тот ответил на поставленный вопрос. Если кто-то из учеников не поднимал руку, то ему приходилось покидать класс с отметкой «два» до следующей пересдачи. Если ученик отвечал неверно, его ждала та же участь. До сих пор мне кажется, что этот урок длился вечность. Единицы продержались до конца и сдали этот экзамен.
Я была в их числе, сестрёнка! До сих пор считаю это одной из побед в своей жизни.
Но когда Людмила Андреевна вела уроки литературы, мы, как заворожённые, слушали её. Не знаю, откуда она брала столько информации по каждому писателю или поэту, но рассказывала она так, словно только вчера разговаривала с ним и была близким родственником каждому из классиков. Мы ждали этих уроков. Для нас это был не просто урок литературы. Это был мир, где оживали писатели. Перед глазами проходила их жизнь. Мы словно переносились в те дни, вместе с ними проживая их победы и радости. Их боль и разочарования. День за днём, год за годом, событие за событием. И с каким интересом мы начинали читать произведения тех авторов, о которых так ярко, живо и интересно рассказывала наша учительница.
И вот однажды мне позвонила одноклассница и сказала, что у Людмилы Андреевны в школе поднялось высокое давление. «Она ослепла, и её увезли в больницу», – бойко сообщила подружка и повесила трубку. Наверное, последний урок, который Людмила Андреевна у нас провела, был всё-таки литература, потому что мне так искренне стало её жалко! Помню, что встала тогда на колени и начала молиться за Людмилу Андреевну. Если не ошибаюсь, это была моя самая первая молитва к Богу. Но о чём я просила? Даже сейчас улыбаюсь, вспоминая. Я говорила: «Господи, пусть Людмила Андреевна видит. Возьми часть моего зрения, но дай ей. Пусть ей вернётся зрение». Вот именно в тот момент ты и увидела меня, сестрёнка.
Как ты знаешь, зрение моё и сейчас хорошее, а это означает, что Бог мудр и не всегда делает то, что мы просим. Хотя, знаешь, Людмила Андреевна выздоровела и снова начала вести уроки нашей любимой литературы и ненавистного русского языка. Может, Бог всё-таки ответил? Только не так, как я просила.
События 2000–2001 гг.
Самый яркий пример того, что Бог слышит и отвечает – это рождение моей младшей доченьки, Леси. Когда родился первенец Андрей, твой племянник, это было одновременно и радостно, и тяжело. Ох, сколько забот возникает с маленьким существом! Он – кроха – лежит, запелёнатый, но вокруг него столько хлопот. Перепеленать, накормить, искупать, погулять и самое сложное – успокоить. Не знаешь, что ему надо, когда он плачет. То ли голоден, то ли надо сменить памперс, то ли это газики, то ли ему холодно, то ли ему жарко, то ли он хочет, чтобы его покачали и успокоили. Понимала, что если плачет, то о чём-то просит. Но на то, чтобы понять, что именно просит, ушли недели, месяцы.