– Ну, конечно. Просто хотел немного поболтать с вами, чисто по-дружески. Было бы интересно узнать ваши соображения об одном убийстве.
– У меня нет никаких соображений ни о каких убийствах.
– Так-таки и нет? Интересно, тогда какого же черта вы... – он взял себя в руки и продолжил уже другим тоном. – Послушайте, ведь мы с вами давно знаем друг друга. Вам прекрасно известно, что я совсем не страдаю галлюцинациями. В половине первого к вам в дом вошла некая женщина по имени Гертруда Фрейзи, и, по моим сведениям, она все еще находится у вас. Ну, так как, вы по-прежнему будете утверждать, что у вас нет никаких соображений по поводу убийства некоего человека по имени Луис Далманн? Расскажите это Гудвину. Да не бойтесь вы, я вовсе не собираюсь отнимать у вас кусок вашей добычи. Просто зайду и задам пару вопросов. Так, значит, в шесть?
– Послушайте, мистер Стеббинс, – Вульф изо всех сил старался держать себя в руках. – Я ведь уже вам сказал, что в данный момент ни убийства Луиса Далманна, ни какого другого убийства никто расследовать мне не поручал. Вы лично, а также ваши сотрудники уже не раз в прошлом недвусмысленно давали мне понять, чтобы я не вздумал соваться в дела, связанные с расследованием убийств. Вы мне немало попортили крови, и уверен, что при первом же удобном случае с удовольствием займетесь этим снова. Но на сей раз я не вторгаюсь на вашу территорию, так что, ради всего святого, оставьте меня в покое.
Он положил трубку, я одновременно с ним сделал то же самое и заговорил:
– Это, конечно, тонкий ход, и глупо было упускать такой шанс. Но не спешите радоваться, ведь он сейчас все выложит Кремеру.
– Знаю, – голос звучал уже получше. – Дверь на цепочке?
Я отправился в прихожую, чтобы проверить, потом зашел на кухню сообщить Фрицу, что мы на осадном положении.
5
Я, конечно, мог бы просто ограничиться сообщением, что не пропустил назначенной на половину третьего встречи в банке и получил стихи и ответы, но, думаю, пора уже доставить вам удовольствие и познакомить с мистером Толботом Хири. Не знаю, почему, но он как-то сразу меня удивил, может, потому, что у меня в голове уже сложился некий образ парфюмерного магната, а он ни чуточки на него не походил. Помимо всего прочего, он совершенно ничем не благоухал. Ростом он был выше ста восьмидесяти, пошире меня в плечах и лет на десять постарше. Туго натянутая кожа лица была такой нежной и гладкой, что, казалось, не нуждалась даже в бритве. Не говоря уже о каких-нибудь следах жира, сажи, краски или прочей мерзости. Одним словом, он вполне мог бы стать членом лиги «За естественного мужчину».
С ним были Бафф и О'Гарро, Ассы на сей раз не было. После того как они дали необходимые разъяснения, я был допущен в подвальное помещение. Потом мы с Баффом и Хири вошли в какую-то маленькую комнатку, и вскоре там появился О'Гарро в сопровождении служащего банка с сейфом в руках. Судя по размерам – он был всего сантиметров сорок в длину и что-нибудь двенадцать на семь в поперечнике, – сейф был арендован специально для этих целей. Когда служащий удалился, О'Гарро отпер сейф и вынул оттуда несколько конвертов, их оказалось шесть. С них свешивались шнурки с внушительными сургучными печатями. Четыре из них тут же были срезаны. Потом он спросил меня:
– Вам нужно только пять последних?
Я сказал, что да, и он протянул мне два конверта. На одном из них была надпись: "Стихи, вторая группа по пять четверостиший, конкурс «Пур амур», а на втором: "Ответы, вторая группа по пять четверостиший, конкурс «Пур амур». Я уже было вынул нож, готовясь их вскрыть, как О'Гарро сказал, что не хотел бы видеть содержимое, и отошел к дальней стене. Остальные последовали его примеру. С такого расстояния они уже не могли различать машинописного текста, но вполне могли наблюдать за мной, что они и делали. На столе были приготовлены карандаши и бумага, но я решил лучше воспользоваться своими ручкой и записной книжкой, сел и приступил к работе?. Все пять четверостиший уместились на одной страничке, на другой были ответы, имена пяти женщин с краткими пояснениями, почему стихи относятся именно к ним.
Все это не отняло у меня слишком много времени. Когда я уже складывал листки и возвращал их снова в конверты, Бафф заговорил:
– Вас ведь зовут Арчи Гудвин?
– Совершенно верно.
– В таком случае попрошу вас написать на каждом конверте: «Вскрыто и скопировано Арчи Гудвином в присутствии Толбота Хири, Оливера Баффа и Патрика О'Гарро тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года» и расписаться.
Я немного поразмыслил, потом сказал:
– Нет, я не согласен. Что-то у меня нет никакого желания ставить свою подпись на документе, от которого сильно пахнет миллионом долларов. А что если сделать по-другому? Скажем, я напишу так: «Вскрыто и скопировано тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года Арчи Гудвином с нашего согласия и в нашем присутствии», а вы, джентльмены, поставите под этим свои подписи.
Они согласились, я написал, они подписались, О'Гарро положил конверты в сейф, запер его и вышел. Потом он вернулся, мы вчетвером поднялись на один пролет вверх по широкой мраморной лестнице и вышли на улицу. Хири спросил их, куда они собираются идти, они ответили, что к себе в контору, что было прямо тут же за углом, потом он обратился ко мне:
– А вы, Гудвин?
Я ответил, что на Западную Тридцать пятую улицу. Он сказал, что направляется в центр, и предложил меня подвезти. Мы сели в такси, и я назвал шоферу адрес: угол Тридцать пятой и Девятой авеню. Было уже без десяти три, и я хотел успеть к приходу второго посетителя.
Когда мы, двигаясь на запад по Сорок седьмой улице, остановились у красного светофора на Пятой авеню, Хири сказал:
– У меня сейчас как раз есть немного свободного времени, пожалуй, заскочу-ка я поговорить с Ниро Вульфом.
– Прямо сейчас ничего не получится, – ответил я, – он занят.
– Но у меня есть время именно сейчас.
– Очень жаль, но он освободится позже, в сущности, намного позже. У него уже назначены встречи вплоть до позднего вечера, до половины одиннадцатого или одиннадцати.
– Я хочу увидеться с ним немедленно.
– Весьма сожалею. Я передам ему ваше желание и уверен, что он тоже будет очень огорчен. Если хотите, можете дать мне свой номер телефона, я позвоню и сообщу вам, когда он сможет вас принять.
Он вынул из кармана бумажник и вытащил оттуда хрустящую двадцатидолларовую купюру.
– Вот, это вам, – сказал он. – Мне ведь ненадолго. Возможно, хватит и десяти минут.
Я был польщен. Биржу явно лихорадило. В таких случаях за глаза хватило бы и десятки.
– Глубоко тронут, – с чувством изрек я, – но, видимо, вы ошиблись адресом, я не швейцар и не привратник. Мистер Вульф для разных целей держит разных людей, и я отвечаю только за изъятие стихов из банковских сейфов. Этим мои функции и ограничиваются.
Аккуратно засовывая деньги обратно в бумажник, он все тем же ровным невозмутимым голосом произнес:
– Как-нибудь в более подходящем месте я вышибу из тебя твои дурацкие мозги.
Теперь вы поняли, почему мне так не терпелось вас с ним познакомить? На этом наш разговор закончился. Пока мы пробирались в плотном потоке машин, я от нечего делать перебрал в уме пару-тройку ответов, но, во-первых, все-таки за такси-то платил он, а, во-вторых, что ни говори, с его стороны было чертовски мило оценить мои услуги в целую двадцатку. Так что, когда машина наконец остановилась на Тридцать пятой улице, я ограничился тем, что сказал ему: «До встречи в более подходящем месте», и вышел из такси.
На углу нашей улицы я зашел в аптеку, набрал в телефонной будке наш номер, позвал Вульфа и узнал от него, что гости еще не прибыли. Не так уж важно, конечно, прицепило ли Управление по расследованию убийств хвосты всем пятерым или этой чести была удостоена одна мисс Фрейзи, но ведь ясность никогда не повредит, так что я прошел один квартал, до дома, где жил док Воллмер, это метрах в тридцати от дома Вульфа, и спустился на площадку ниже уровня тротуара, откуда как на ладони просматривался наш подъезд. Мои часы показывали десять минут четвертого. Я, конечно, ждал такси и не обращал особого внимания на пешеходов, но когда я случайно глянул в сторону восточной части улицы, то сразу же приметил приближавшуюся ко мне фигуру, которую я могу назвать по имени. Я, словно флюгер, резко повернул голову в западном направлении и увидел, что по ступеням нашего дома поднимается особа женского пола. Тогда я вышел из своего укрытия на тротуар и оказался прямо на пути приближавшегося ко мне Арта Уиппла из Управления по расследованию убийств западной части города. От неожиданности он затормозил, секунду постоял на пятках, открыл рот, потом закрыл его.