-- Мук, -- промолвил он наконец, завершив осмотр. -- Я сообщу тебе одну вещь, которую ты, по своему усмотрению, можешь передавать или не передавать для публикации в прессе. Это несчастное здание каждый раз, как я его вижу, все больше теряет лоск.
Моника немедленно вступилась за дом своего детства:
-- Могло быть еще гораздо хуже.
Рори подумал-подумал, пожевал жвачку и спросил:
-- Например, как?
-- Конечно, дом нуждается в ремонте, но где взять на это денег? Не может же бедняжка Билл содержать дворец на избушечные доходы.
-- Почему он не поступит на работу, как все мы?
-- Нечего тебе важничать. Подумаешь, деятель торговли!
-- Не я один, все работают. Палата лордов практически пустует, лорды приходят заседать только по вечерам и в праздники.
-- Нас, Ростеров, трудно к чему-нибудь приспособить. Все мужчины у нас в роду были божьи одуванчики. Дядя Роджер, например, даже сапоги свои не умел надеть.
-- А в чьих же он сапогах ходил? -- заинтересовался Рори.
-- Это мы все не прочь бы выяснить. Конечно, ошибка Билла, что он упустил ту баснословно богатую американку.
-- Что еще за американка?
-- Это было вскоре после нашей с тобой свадьбы. Некая миссис Бессемер. Вдова. Он с ней познакомился как-то летом в Каннах. Сказочно богатая и, по словам Билла, неописуемой красоты. Поначалу ситуация казалась обнадеживающей, но потом ничего из этого не вышло. Верно, кто-то перебежал дорогу. Он же тогда был просто мистер Белфрай, а не его сиятельство граф Рочестер, это могло иметь решающее значение.
Рори покачал головой:
-- Вряд ли дело в этом. Я вон тоже был просто мистер Кармойл, когда познакомился с тобой, а посмотри, как я тебя лихо уволок из-под носа у лучших женихов графства.
-- Да, но вспомни, какой ты тогда был. Разбивал сердца направо и налево, только бровью поведешь. Ты и сейчас еще ничего, -- любовно добавила Моника. -Осталось кое-что от прежних чар.
-- Что верно, то верно, -- не стал отрицать Рори. -- При рассеянном освещении я еще кого хочешь очарую. А вот у Билла, мне кажется, всегда не хватало напора... такого напора, какой можно наблюдать у нас в "Харридже". Воля к победе, я бы так это назвал. Она была у Наполеона. Она есть у меня. А у Билла ее нет. Мм-да, так-то, -- философски заключил Рори. Он снова принялся оглядывать Рочестер-Эбби. -- Знаешь, в чем нуждается этот дом? В атомной бомбе. Чтобы ее аккуратно сбросили на крышу главного банкетного зала.
-- Да, это бы, конечно, неплохо.
-- В два счета бы все пришло в порядок. Наладилась бы нормальная жизнь. Но, увы, атомные бомбы стоят денег, так что этот вариант, надо полагать, исключается. Тебе следует употребить свое влияние и убедить Билла, пусть закупит побольше керосина, нагребет стружек, перестанет выбрасывать утренние газеты, запасется спичками и в одну прекрасную безлунную ночь запалит тут такой костер, чтобы небу жарко стало. Он сразу почувствует себя другим человеком, как только старую развалину охватят языки пламени.
Моника ухмыльнулась загадочно:
-- Я знаю способ получше.
Рори покачал головой:
-- Нет. Только поджог. Это единственный выход. Старый добрый поджог. Ребята на востоке им частенько пользуются. Спалят фабрику, на которой работали, и гуляй не хочу.
-- А что ты скажешь, если я тебе сообщу, что надеюсь его продать?
Рори изумленно вытаращил глаза. Он был высокого мнения об изобретательности своей жены, но в данном случае полагал, что она замахнулась на невозможное.
-- Продать?! Да этот дом задаром никому не всучишь! Билл, как мне известно, предлагал его за бесценок одной благотворительной конторе под приют для исправившихся малолетних преступников, так от него там с презрением отмахнулись. Должно быть, опасались, как бы их преступники не подхватили ревматизм. Чрезвычайно сырое помещение Рочестер-Эбби.
-- Да, влажноватое.
-- Вода проступает сквозь стены и струится ручьями. Помню, я как-то сказал Биллу: "Билл, -- говорю, ? сообщу тебе кое-что насчет твоей домашней обстановки. У вас в саду протекает река, а в доме протекают крыши". Развеселил его, беднягу. Он сказал, что это очень остроумно.
Моника смерила его холодным супружеским взглядом, какие неизменно приводят мужей в трепет.
-- Жуть как остроумно, -- произнесла она ледяным тоном. ? Обхохочешься. И конечно, ты сразу же отмочишь что-нибудь в этом роде, чтобы позабавить миссис Спотсворт.
-- Как ты сказала? -- до Рори постепенно дошло, что было названо имя, ему незнакомое. -- Кто это миссис Спотсворт?
-- Дама, которой я надеюсь продать этот дом. Американка. Ужасно богатая. Я познакомилась с ней в Нью-Йорке, по пути домой. У нее штук двадцать домов в Америке, но ей безумно хочется что-нибудь старое и живописное в Англии.
-- Романтическая особа, а?
-- Вся пропитана романтикой. Ну и вот, когда она мне это сказала -- мы сидели рядом на обеде в женском клубе, -- я, конечно, сразу подумала про Билла и Рочестер-Эбби и принялась ей его расписывать. Она, похоже, заинтересовалась. В конце-то концов, здесь и вправду уйма всяких исторических достопримечательностей.
-- И мышей.
-- Она на следующий день улетала в Англию, и я пригласила ее, когда я вернусь домой, приехать сюда и самой все осмотреть. Теперь она должна быть с минуты на минуту.
-- А Билл об этом знает?
-- Нет. Мне следовало предупредить его телеграммой, но я забыла. Ну да какая разница? Он все равно будет в восторге. Важно только, чтобы ты не отпугнул ее своими убийственными шуточками: "Я часто говорю, миссис Спотсворт, со свойственным мне остроумием, что, с одной стороны, в здешнем саду протекает речка, а с другой стороны... ха-ха-ха! Вы только послушайте -- закачаетесь... с другой стороны, в доме протекает крыша". И она, конечно, немедленно бросится заключать сделку.
-- Ну что ты, моя старушка, разве я способен ляпнуть такое?
-- Очень даже способен, мое сокровище. Твоя беда в том, что ты хоть и лучший из мужчин, но совершенно лишен такта.
Рори усмехнулся. Ему было смешно это слышать.