– Ух, ты! – раздался возглас Андерса и его смешок.
Что, нравится? Разбирает поймать ручищами такую юркую меня? Не выйдет! Мой танец стал совсем быстрым, сродни налетевшему неожиданно урагану. Была в нем теперь и красота и мощь. Не поймаешь, не догонишь, не пленишь! Горько понимание, что не люба жениху, но ценна наука, чтобы не попасться в цепкие силки лживых слов. А тот чернявый произнес ведь потом признание в любви. Да только после того, как узнал о великом приданном, что давал за девушкой отец. Вот как, купился за злато милый друг! И… стоп! Вмиг остановилась, словно вросла в землю, только хитон фалдами закрутился вокруг тонкой фигурки. И тишина!
– Что-то подсказывает мне, что у песни есть еще один куплет, – нарушил ту тишину голос Ингвара. А глаза его смотрели на меня сквозь совсем узкий прищур. – Почему остановилась?
Он был прав. Куплет был. Даже два. Танец тогда бы уже стал много спокойнее, мелодия начала бы звучать грустно и тихо. Ведь девица переживала великое горе. Такое, с которым не могла сжиться, вот и пошла снова к реке. Я могла бы передохнуть, снова переключившись больше на движения рук и стана, почти на месте топталась бы, а там и дыхание вполне восстановилось бы, перестав так волновать грудь. Но! Не собиралась я рисовать в танце чужую слабость. Что значит, сдаться?! Зачем губить собственную жизнь только из-за чужого предательства? Нет, не согласна, этот исход не для меня. Так я решила, вот и остановилась. Да чувствовала усталость, но не она была главной. Вот только… от меня ждали ответа. Ну, за словом в карман мне не лезть…
– Есть. Но он не для всех.
– То есть? Для кого же?
– Тот куплет очень личный… интимный. Я его согласна спеть и, особенно, станцевать только… для своего… будущего мужа.
– Вот как? – сощурился волчара еще больше.
– Ингвар! Отдай ее мне! – немедленно выступил вперед Андерс. – Куплю за любые деньги! Сколько хочешь?
– Эк, его разобрало! – послышалось тут со стороны наблюдателей.
– Глядите, мицура своего подзывает и руки в добро запускает!
– Не ладони, а ковши! И ими сграбастал полно ценных вещей… не жалко потом станет, Андерс?..
– Да на это все можно надел земли прикупить, или целое стадо тонкорунных овец!..
– Ополоумел, не иначе!
– Андерс, а что на это скажет твоя Вилма?
– К дьяволу Вилму! – пошел красными пятнами разохотившийся громила, и на это было страшно смотреть, особенно еще и на вспыхивающие алые искры в его серебристых глазах. – Хочу девчонку и получу ее!
– Не суетись, друг, – поднял тут вверх руку Ингвар. – Я же не сказал, что продаю девушку.
– Но ты не забрал ее сразу с торга!.. – набычился на него воин. – А это значит…
– Что я просто был занят важным делом, когда Густав объявил начало торга невольницами.
– Но ты сам дал отмашку, чтобы он начинал!..
– Дал. Не особенно выходя из очень важного разговора. А теперь говорю, что рабыня не продается. Что тебе неясно? Но постой. Ты со мной хочешь поспорить? В рукопашную или на ножах?..
Вот так у них все просто было. Хочешь отстоять правду – тогда дерись? Выходило, признавали больше силу? И вот же странность! Я еще до конца отдышаться после своего танца не успела, а Андерс выслушал вызов волчары и попятился. Что?! Такой громила отказался выйти на бой с вполне среднего, по местным меркам, телосложения Ингваром? Поразительно! Да он мог бы одной левой его уложить… наверное.
– Видар! – крикнул тогда волчара своему человеку, который моментально, как из-под земли вырос, оказался рядом с хозяином. – Забери девчонку и отведи в мой дом.
– А куда ее там? – удивился этот кривоногий крепыш.
– Еще не решил. Определи пока просто в барак слуг, а там подумаю.
Меня сцапали за руку и потянули. Но я попыталась упереться и замедлиться, чтобы перекинуться парой слов с Артой.
– Все хорошо, – сказала быстро она, как только поймала мой взгляд. – Иди, с богом. Я тоже тебя сейчас догоню, – и тут же повернулась к тому типу, что искал в толпе повариху. – Так что, господин, берешь меня в услужение?
– А ты, правда, готовишь знатно?
– Еще как! Отпустишь мне хоть двадцать, хоть сорок плетей, если обманываю.
– Так и быть, языкастая, беру. Но гляди, если балаболишь больше, чем можешь наработать, быть тебе битой и потом проданной на добычу торфа. Уразумела?