Он покачал головой и улыбнулся.
– Мы обычно не открываем их до середины сезона. К тому же они гораздо дороже. Там есть и ванна, и душ.
– Насколько дороже? – не отступался я.
Он сказал. Я быстро прикинул, что могу себе это позволить, если сокращу все остальные расходы. Вечером питаться в отеле и обходиться без ланча. И – ничего в баре, даже никакой минеральной воды.
– Тогда нет проблем, – важно произнес я. – С удовольствием переплачу за покой. И если вы не возражаете, мне бы хотелось выбрать домик самому. Я прогуляюсь пока к морю, а потом вернусь за ключом, и носильщик отнесет вещи.
Я не дал ему времени для ответа, повернулся и вышел. Напористость была вознаграждена. Замешкайся я на минуту, и он бы всучил мне этот дурацкий домик с окнами на мини-гольф. Представляю себе последствия. Крики детей на соседнем балконе, наверное, несдержанная мамаша, мужчины, упрашивающие сыграть в гольф. Я бы этого не выдержал.
Я прошел вниз через сад к морю, и, как только это сделал, настроение у меня поднялось: это, конечно, было то, что столь красочно описывалось в брошюре агента, то, ради чего я летел за тысячу миль. Без преувеличения. Маленькие побеленные домики, предусмотрительно расставленные далеко друг от друга, ниже – море, омывающее скалы. Был и пляж, и, несомненно, люди купались тут в разгар сезона, хотя сейчас здесь никого не было, но даже если бы кто-то и заявился, то сами шале располагались левее, в спокойствии и уединении. Клерк, должно быть, говорил правду, что они сдаются лишь в разгар сезона: окна во всех были закрыты ставнями. Во всех, кроме одного. Тотчас, поднявшись по ступенькам на балкон, я понял – это как раз для меня. Тот самый вид, что я и представлял себе. Подо мной – море, зажатое скалами, бухта, переходящая в залив, и вдали – горы. Место идеальное. Шале, что располагались восточнее отеля, не в счет: их не было видно. Лишь одно, с причалом внизу, одиноко стояло на узком мысу, как аванпост, но оно только обогатило бы картину, если его написать. Остальные милостиво скрывала возвышенность. Я повернулся и заглянул в открытые окна спальни. Простые побеленные стены, каменный пол, удобная кушетка с пледами на ней. Прикроватный столик с лампой и телефоном. Если бы не последнее, это была бы простота монашеской кельи, а большего мне и не требовалось.
Недоумевая, почему не закрыто именно это шале, а не какое-нибудь из соседних, я шагнул внутрь и услышал, что где-то в ванной бежит вода. Неужели и тут неудача – занято? Я просунул голову в открытую дверь и увидел, что горничная, маленькая гречанка, моет в ванной пол. Мне показалось, она вздрогнула, увидев меня. Я, соответственно жестикулируя, спросил:
– Это занято?
Она не поняла, но ответила что-то по-гречески. Потом схватила тряпку и ведро и, прямо в ужасе, прошмыгнула мимо меня к выходу, оставив работу незаконченной.
Я вернулся в спальню, поднял телефонную трубку и тут же услышал спокойный голос дежурного клерка.
– Говорит мистер Грей, – сказал я. – Мистер Тимоти Грей. Я только что разговаривал с вами о замене домика.
– Да, мистер Грей, – ответил он, и в голосе его слышалось удивление. – А откуда же вы говорите?
– Минутку, – сказал я и, положив трубку, прошел через комнату на балкон. Над открытой дверью был номер 62. – Я говорю из домика, который себе выбрал, – сказал я. – Он случайно оказался открытым: одна из горничных убирала ванную, боюсь, что я ее напугал. Этот домик для меня идеален. Номер шестьдесят два.
Он ответил не сразу, а когда ответил, голос его прозвучал неуверенно.
– Номер шестьдесят два? – повторил он. И после минутного колебания: – Не уверен, что он свободен.
– О, бога ради… – начал я нетерпеливо и услышал, как он по-гречески говорит с кем-то рядом. Разговор шел долго: видно, было какое-то препятствие, но это, однако, не убавило моей решимости.
– Вы слышите меня? – сказал я. – Какие там еще затруднения?
Более торопливое перешептывание, и наконец ко мне:
– Ничего страшного, мистер Грей. Просто мы считаем, что вам, наверное, намного удобнее будет в номере пятьдесят семь, который к тому же ближе к отелю.
– Ерунда, – сказал я. – Мне нравится вид отсюда. А что с номером шестьдесят два? Неисправен водопровод?
– Водопровод, разумеется, работает, – заверил он, и снова послышался шепот. – Вообще с домиком все в порядке. И если уж вы решили, я посылаю носильщика с багажом и ключом.
Он повесил трубку – вероятно, чтобы закончить дискуссию с тем, с кем шептался. Может быть, они хотели повысить цену? Если так, я бы нашел, что им сказать. Шале не отличалось от своих пустовавших соседей, но его расположение – и море, и горы, – это было то, о чем я мечтал, даже более. Я стоял на балконе, смотрел на море и улыбался. Какой вид, какое место! Я распакую вещи и искупаюсь. А потом поставлю мольберт и сделаю первый эскиз, а уж утром примусь как следует за работу.