— Аль, хорошо, что пришла, — появляется чертиком из табакерки Таня. — Чего такая молчаливая?
Проследив за моим взглядом, сверлящим теплую компанию Иришки и Копылова, понимающе кивает.
— Тоже в шоке от Копылова? Сама не могу поверить, что это один и тот же человек. А Ирка-то… Ирка, вот, что развод с человеком делает. Она сегодня уйдет отсюда с ним, — делает вывод Таня, жуя какую-то тартинку.
— Она всегда уводила лучших. Ничего не изменилось с тех пор, — пожала я плечами, отхлебывая шампанского.
Сухой брют не люблю и отставляю в сторону бокал. Все уже успели поднабраться, потому веселье идет полным ходом. У мужчин те же разговоры, что год назад: политика и экономика. Ты же шутки про пьяного физрука у главного балагура класса Игорька Шувалова. И все смеются вполне искренне. Матюшин все так же клеит мать троих детей Епифанову, хотя от бывшей балерины-тростиночки прежними остались только глаза и роскошная пшеничная коса. А Иванов доказывает Ивановой, которая давно Щербакова, что им стоило пожениться и не пришлось бы менять паспорта. Оба давно и плотно женаты и имеют по парочке спиногрызов. Кравец и Ганич, наши бывшие самбисты, меряются силой на руках, хотя у обоих бицепсы и кубики пресса давно заменил жирок. Кто еще и ставки делает!
— А Зарецкая все так же с Танькой Никитиной. Тань, ты же замужем. Одного мужика, что ли делите?
Это Светка Кравченко — язва и заноза. М-да, кого-то не берут ни годы, ни замуж. Что ж ей все так же не дает покоя моя личная жизнь…
— Светик, ты заглядывай в гости. Его и на тебя хватит. Сама оценишь, — отвечает ей с улыбкой Таня. Время нас меняет. Когда-то я расстраивалась до слез, а Танюша вцеплялась Светке в белокурую гриву, изрядно прореживая. Сейчас только вяло подкалывают друг друга. — Засранец этот Копылов, — вдруг выдает подруга, расправившись с салатом из кальмаров.
Смотрю на засранца, мило беседующего с Ириной и, казалось, никого кроме нее не замечающего. Вспоминаю, что творила с ним в офисе пьяненькая, доказывая свою теорию, и отвожу глаза.
— Почему засранец?
Хотя засранец, конечно. Все они такие.
— Он же просил меня привести тебя, а сам Ирку кадрит, — она расстреливает их взглядом. — Я-то думала, он к тебе все еще чувствует… ну ты понимаешь, старая любовь и все такое.
Ох, уже эта Таня — неисправимый романтик. Верит в любовь Копылова ко мне, прошедшую сквозь года. Все куда проще.
— Все логично. Парень поднялся и решил всем это продемонстрировать. Вон как бывшая первая красавица, что от него нос воротила, теперь из платья выпрыгивает, — снова отхлебнула брют и сморщилась. — Момент его триумфа.
— Не веришь в любовь, — делает она вывод.
— Почему? Верю, конечно, — отвечаю я, разглядывая сильно изменившихся внешне, но совершенно не изменившихся внутри, одноклассников. — Вон Титов как любил «Мираж», так и сейчас его слушает, пил «Русскую» так и сейчас пьет. Западал только на старшеклассниц, и жена у него на десять лет старше. Тоже с ним «Русскую» пьет. Это же она?
Решила спрыгнуть с темы любви, болезненной для меня. И перевести в нейтральное русло. Знала, что Танюше еще в школе нравился Паша Титов, и разговор о нем — это надолго.
— Он и сюда приперся со своим самоваром. Она ревнивая. Никуда его одного не отпускает. Вон, даже в туалет и покурить вместе ходят, — злорадно заметила Таня, которую слегка развезло от настойки.
Курить ушли не только чета Титовых, но Копылов, придерживающий за талию Ирину. Она недвусмысленно прижималась к нему. Не хотелось думать, чем они там будут заниматься. Выдержав положенные полчаса, я уже хотела уходить. Марьванну давно проводили на такси. Пора и мне. И Таня что-то очень кровожадно поглядывает на хихикающую Светку Кравченко. Надо ее увести на всякий случай, а то получу незабываемый опыт «интимного» общения с ее Сашкой. А оно мне надо! Я в завязке. Только деловые отношения с мужчинами. И никаких разборок из-за перебравшей Танюши с ее благоверным.
Когда я уже решилась на отступление, неожиданно поднялся вернувшийся Копылов. Он постучал по фужеру вилкой, привлекая к себе внимание. Часть еще вменяемых одноклассников уставилась на бывшего лузера с интересом.