– Ваня где? – напираю я.
Боря стоит ко мне спиной, оперевшись ладонями в стол, и тяжело дышит. Внезапно чашка, которую он приготовил для кофе, летит в стену. Разбивается вдребезги.
У меня начинает ехать крыша. Кажется... кажется, случился ещё какой-то треш, только теперь с Ваней.
– Боря... – сжимаю плечо брата.
Он стряхивает мою руку, подходит к окну. Его слова звучат как приговор:
– Ваню забрала служба опеки.
Глава 38
Ева
– Как думаешь, Дамир вернётся в школу? – внезапно говорит Юлька.
Я невольно вздрагиваю от её вопроса. Вообще-то, мне чертовски страшно... И оттого, что я могу больше не увидеть Дамира, и потому, что могу с ним встретиться.
Невольно тру синяк на ключице. Хорошо, что его скрывает кофта.
С тех ужасных событий прошла уже неделя, а в памяти по-прежнему свежо всё, что нам пришлось пережить. Вся футбольная команда после драки с отморозками Грозного попала в больницу. Некоторые до сих пор там. Половина здания, в котором была моя студия, сгорела. Сама студия тоже. Местные жители собирают подписи под требованием найти виновных и заставить их восстановить здание. В петиции, составленной жителями близлежащих улиц, фигурирует фамилия Грозного. Только там имеется в виду не сын, а отец – главный прокурор города. Как он во всём этом замешан, мне неизвестно.
– Ну так что? Вернётся Дамир или нет? – повторяет Юлька.
– Нет, конечно! – вклинивается в наш разговор Сэвен. – Команде он больше не нужен. Из школы его отчислили. В нашей школе Борисов теперь вне закона.
– Перестань! – рычу на Кирилла.
– А что перестань-то? – возмущается он. И тут же шипит от боли, приложив ладонь к огромному синяку под глазом. Сдерживая эмоции, тихо цедит сквозь зубы: – Дамир втёрся к нам в доверие, и его долбанутая компашка воспользовалась этим. Для меня лично Дамир – предатель. Так же, как и Столярова.
Юля согласно кивает, а я качаю головой.
– Алина всё сделала правильно. Хватит уже о ней говорить!
– Да ну? А что раньше-то мозгов не хватало? – оскаливается Сэвен. – Именно она довела до всего этого!
– А что, мой брат ни при чём?! – выпаливаю с отчаянием.
Как мне это всё надоело! Ведь Тимофей тоже был не прав. Он должен был как-то договориться с Грозным, а не подставлять всю команду из-за их непонятного любовного треугольника. Но Тим решил, что может помериться силой с сыном прокурора, у которого, кажется, крыша поехала из-за Алины. Но вся команда всё равно поддерживает моего брата и винит именно Алину. Ну и Дамира, конечно.
– А что твой брат? – фыркает Сэвен. – Она была его девушкой. Конечно, он за неё бодался. А вот она могла всё разрулить и без него.
– Как?! – меня вновь взрывает на эмоции. – Пойти к Грозному, бросив Тима? Как видишь, она уехала из города, чтобы остановить этот беспредел. Пускай теперь этот Грозный разыскивает её!
– Да ладно тебе, Ева, – Юлька дёргает меня за рукав. – Что ты так из-за Столяровой завелась, а?
– Да потому, что мне всё это надоело! – всплеснув руками, отворачиваюсь от друзей и быстро шагаю по коридору.
Сейчас у нас история, но я не могу больше здесь находиться. Меня просто душит отчаяние. Я ужасно переживаю за Ваню, которого никак не получается вернуть домой. Моя мама пытается помочь Борису, но пока безрезультатно. И я чувствую свою вину. Потому что позвонила в полицию, когда узнала, что Дамира задержали. Я же знала, что его брата не было в городе. Меня накрыло паникой от мысли, где же Ваня...
Когда мы с Полиной выбежали из горящего здания, нас догнали двое отморозков. Они попытались нас схватить. Один сильно ударил меня и попал в ключицу. Полина оказалась намного храбрее, чем я. Она отбилась от одного парня, а второго, который держал меня, пнула по причинному месту. Мы смогли вырваться и убежать. Но их слова о том, что сейчас приедет Борисов, и я сама выйду к нему, не выходили из головы. Меня лихорадило...
Мы спрятались у меня дома. Потом у ворот появилась какая-то машина, и Полина вызвала полицию. Мне начал писать Дамир. Я просила его уехать. Просила! А он не послушался и попался в руки полицейских. И, конечно, теперь он винит меня в своём аресте. Но я ведь предупредила его! Хотя вообще могла этого не делать, учитывая то, что они с друзьями натворили.
Зачем, Господи? Зачем нужно было студию поджигать?
Когда я узнала, что Дамира отпустили, я всё-таки написала ему. Написала о том, что очень переживаю. А он не ответил. Вот уже неделю от него нет ни слова.
Забрав из раздевалки куртку, молча прохожу мимо охранника. Он меня не останавливает. Снаружи дождь стоит стеной. Последнюю неделю небо плачет вместе со мной. Натянув на голову капюшон, иду прямо под дождь. Вернусь домой и запрусь в комнате. Ничего не хочу... Ни учиться, ни танцевать.