— Поэтому ты вчера рассказала правду о выстреле Трунову? — раздалось за моей спиной.
— В том числе и поэтому, — ответила я. Набрала в грудь воздуха и повернулась к Колесникову. — Я понимаю, что уже ничего не смогу исправить. Не смогу вернуть тебе то, что отобрала. Но я попробую сделать хоть что-нибудь. Ты должен знать — в ближайшие два месяца я попытаюсь найти настоящего убийцу моей семьи. Того, кто реально сидел за рулём. Для этого мне опять придётся копаться в прошлом. Пожалуйста, потерпи немного, я буду максимально аккуратной. Если у меня получится, ты обязательно узнаешь об этом и решишь, что делать дальше. Захочешь, всё опубликуешь, не захочешь, оставишь как есть. Я сама в случае успеха ничего предпринимать не буду — не хочу больше думать о мести. А потом уеду отсюда, и ты больше обо мне не услышишь.
— Ты об этом вчера говорила? Ну, когда сказала, что тебе может понадобиться помощь Трунова?
— Да, об этом.
— Понятно. А всё основное опять собираешься делать сама?
— Да, также, как и раньше.
Артём снова замолчал. Потом, не глядя на меня, заговорил:
— Я много думал обо всей этой истории. Пытался представить себя на твоём месте. Не знаю... С одной стороны, я тебя понимаю. Наверняка, я бы тоже мечтал о мести. Но с другой стороны, столько лет жить этим... Сколько тебе было, когда произошла авария?
— Десять лет. Ты прав, мне пришлось слишком долго ждать. Я не погибла в столкновении, не умерла в детском доме, но вместо того, чтобы жить на полную катушку за себя и свою семью, действительно превратилась в робота с одной единственной целью. Сейчас я это понимаю, но тогда... Тогда я не смогла остановиться, даже когда умер твой отец. Наверное, это было предупреждением, мне стоило задуматься. Но я лишь мучилась, что не успела. Прости, что говорю всё это тебе... Мне жаль, поверь. Это правда. Если бы могла, я бы всё изменила. Но, к сожалению, это не в моей власти.
Артём ничего не ответил на мои слова. Посидел молча ещё какое-то время, затем поднялся.
— Ладно, я пойду. Не провожай...
Он ушёл, хлопнула входная дверь. Я опустилась на стул и закрыла лицо ладонями. Сегодня я ясно увидела — есть шанс, что со временем Артём меня простит. Но навсегда останется то, что мне не удастся исправить — он больше никогда не будет мне доверять. А значит, я никогда не смогу признаться, что люблю его. Осознавать это было очень больно!
***
Следующий день я посвятила перечитыванию старых вырезок из газет и своих собственных записей. После этого рисовала схемы и придумывала любые мало-мальски правдоподобные версии. Напряжённый умственный процесс не прошёл даром, у меня заболела голова. Тогда я отправилась на улицу, чтобы немного проветрить мозги.
Прогулявшись пешком достаточно далеко, до нового торгового центра, я обошла стороной автобусную остановку и вдруг почувствовала чей-то взгляд. Повернула голову и увидела рядом с остановкой Ольгу, секретаршу Артёма Колесникова. Она внимательно смотрела на меня, потом сурово сдвинула брови и отвернулась.
Вечером раздался звонок. Я заглянула в глазок и сразу же открыла дверь. На пороге стояла моя бывшая подруга Алла. Она шагнула в прихожую и остановилась в нерешительности.
— Ольга сказала, что видела тебя сегодня. Значит, ты вернулась. Тогда я решила, что надо прийти и поговорить... Я очень устала от этой неизвестности! Ты пустишь меня? — по её голосу я поняла, что она сильно волнуется.
— Проходи, — кивнула в сторону кухни. — Будешь чай?
— Нет!.. Да... не знаю, может, потом, — раздражённо тряхнула головой Алла и села за стол. Настороженно приглядывалась ко мне и молчала. Чтобы помочь ей, я начала первой:
— Как твои дела? Где сейчас работаешь? — скорее всего, это был неудачный вопрос. Но здесь, как ни начни — всё будет неудачным. Так что, какая разница?
— Я работаю с Артёмом Владимировичем, в его новой типографии. И Ольга с нами, — с нажимом произнесла Алла и после паузы продолжила: — Я тебе много раз звонила, но ты не брала трубку.
— Извини, пару месяцев назад я сменила номер телефона.
— Ясно, — она снова замолчала. Я опять первой нарушила тишину:
— И как у вас дела в новой типографии?
— Плохо! Трунов продолжает преследовать шефа. С нами никто не хочет работать. Вернее, хотят, но боятся!
— Думаю, скоро всё изменится, — я попыталась её приободрить, но она напряглась ещё сильнее.
— Откуда ты знаешь?
— Это долгая история. Если Артём захочет, сам расскажет.
— Вы что, с ним виделись?
— Да, успели на днях.
— И он с тобой общался?
— Ну, мы просто прояснили некоторые моменты. Вряд ли встретимся ещё раз.