— Они пленили только чистокровных, —протянула Минерва, мрачно рассматривавшая картинную раму, ее узорчатый выпуклый рисунок.
Девушка вздрогнула.
— Но смысл? Для обряда нужны маглорожденные, —вспомнила Гермиона одно из собраний. Хоть и была она не на всех, что-то девушка все же припоминала. Однако его суть оставалась не ясна.
— Он вам настолько доверял?— нахмурилась Минерва, а после сразу улыбнулась странной улыбкой.
— Я была на собраниях в мантии Гарри.
Минерва взглянула на свою бывшую ученицу, но никак не откомментировала.
— Да, нужны маглорожденные. Поэтому вам нежелательно покидать Хогвартс.
***
Три дня прошло. Гермиона помогала в больничном крыле раненным и ждала вестей от Северуса. Ничего.
Аппетита не было, она ела машинально, пила на автомате. Просто существовала.
Впрочем, таким образом многие отходили от шока. Том следовал за ней по пятам, заметив отсутствие кольца на безымянном пальце. Сначала это раздражало девушку. Ей нужен был Северус и только Северус. Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг Воландеморт раскрыл обман? Гарри тоже куда-то пропал. Джинни не отвечала. Казалось, что все они оставили ее одну. Иногда приходил Рон. Он разбирал завалы и согревал улыбкой, когда встречался с ней взглядом.
Что касается Ханны, так ее дела шли хорошо. Оптимизм так и бил ключом из ее сердца. Она старалась поддерживать Гермиону, играла с ней, дарила рисунки. Однажды нарисовала ее и Северуса. Сходство впечатляло: высокий человечек в черном прямоугольнике с большим носом и в тон параллелограмму глазами обнимал маленькую лохматунью с карими, естественно же, в треугольном платьице.
Почему-то девочка называла ее «мисс Грейнджер», а Северуса ее мужем. Эти противоречия забавляли ведьму.
Прошла неделя. Снейп не возвращался. В Гермионе постепенно угасала надежда. Она старалась поддерживать огонь веры в директора Хогвартса, но хворост заканчивался в ее запасах, а огонь постепенно тух. Если бы не ребенок, Гермиона бы и вовсе пала духом.
Однажды девушка спросила мадам Помфри о тех причинах, которые заставляют держать Ханну в заперти. На что та лишь покачала головой.
— У нее случаются иногда приступы магического выброса, а это говорит о нестабильности здоровья.
Возражений от Гермионы не последовало. Ясно же, что мадам Помфри ее обманывала. Ни о каких магических выбросах речи и не шло. Их просто не было. Иначе Гермиона бы узнала хотя бы от Ханны, да и время могло показать хоть один припадок. Сколько долгих часов они общались – ничего подобного не происходило. А значит, у мадам Помфри имелись куда более весомые основания держать девочку в больничном крыле, и в этих основаниях имелось место тайне.
Рон стал предпринимать слабые попытки ухаживания, а Том принялся ходить с ней к болеющей. Девочка его пугалась, поэтому Гермиона вежливо выставляла парня за дверь. Рон относился к Тому также враждебно, а Гермиона находила его милым и ругала друга за это.
На досуге, кой в последнее время составлял не больше получаса, гриффиндорка рассуждала: “Почему пожиратели и духовники почти никого не убивают? Темный Лорд никогда не брезговал лишней кровью. Почему при пожаре в Лондоне никто не пострадал? Не было даже случайных смертей…”
Она думала и споткнулась о возникшую нить связи между всеми событиями, но, к великому сожалению девушки, эта нить едва прослеживалась. Стук сбил окончательно. Клюв бил в стекло. Их новая сова вернулась потрепанной и частично без перьев и без писем. А ее родители обычно писали письма.
— Гермиона, ей плохо! — ворвался в ее комнату Том.
Сначала ничего не прояснилось: сове и вправду было плохо, но не настолько, чтобы так переживать. Речь шла о Ханне, у которой поднимался жар, рискующий перейти в лихорадку. Колдомедика рядом не оказалось.
— Отнесите меня в лес! — бредила она.
Том, как ни странно, соглашался с бредом бледнеющей девочки.
— Это опасно, нужно найти мадам Помфри! — Гермиона отправилась звать на помощь, но вернулась ни с чем. Ханна металась, ее кожа приобрела голубоватый оттенок, а тело покрылось потом.
— Пожалуйста! У меня с ними связь! Мне нужно туда! — без сил хрипела она, умываясь слезами.
— Где ее мантия? — спросил Том, обшарпывая комнату глазами.
— У нее нет мантии, она не выходит на улицу с осени.
Без раздумий парень подхватил девочку на руки и понес к дверям, пока его не остановила Гермиона, чтобы укутать ребенка своей мантией. Профессор Грейнджер, несмотря на свой статус, не стала препятствовать их уходу. В окне она увидела, как парень подошел к границе аппарации, с помощью которой можно было бы выиграть время. Ведьма кусала губы, переживая за них. Ни Минерва, ни любой другой здравомыслящий человек не разрешил бы отдать ребенка самим духовникам. Гермиона это понимала и куда больше осознавала, что душа Ханны покидала свое хрупкое тело. Кому как ни ей, бывшей миссис Снейп, знать о силе и связи темной магии между духовниками и их жертвами. Еще сильнее она помнила слова Северуса, требующего не лезть во все это. Тому она доверяла, только под его ответственностью она и отпустила их.
Гермиона не сразу заметила бегущего парня, который набросился на Тома. Девочка выскользнула в сугроб и начала кашлять.
— Мисс Грейнджер, здравствуйте! Представляете, у Виктора Крама подралась ребятня. Вот уж не думала, что у Виктора не будет дисциплины! - прочирикала Поппи и, заметив пропажу, сразу сменила тон, - А где наша Ханна?
Не удостоив ответом, Гермиона пролетела мимо женщины и помчалась на улицу, где завязалась драка. Рон пребывал в ярости.
— Гермиона, не смей это делать! — кричал он, когда ведьма подлетела к малышке.
Та почти не дышала, не говорила, не плакала. Умные светлые глазки молили. И Гермиона не смогла не помочь. Ведьма аппарировала с ней в то место, где когда-то следовала за своей ношей. Они направлялись к дому, где она впервые увидела Воландеморта. Пахло хвоей, и вместе с морозом этот запах резал горло и нос. Ветки сосен кололи лицо, а дорога пропадала в темноте. По памяти Гермиона сворачивала, как уповали ее надежды, в нужных местах. С быстрыми шагами в ритм билось и сердце у девушки. По мере приближения в ветхой лачуге дыхание Ханны стало выравниваться, а со временем жар сошел на нет. А это не могло не радовать.
Остановившись у массивной сосны и облокотившись о нее, Гермиона переводила дыхание. От бега и холода горло сводило, словно в нем появились открытые порезы. Ханна успокаивалась и едва заметно улыбалась. Только сейчас Гермиона осознала, что на ней нет верхней одежды. Мороз резал кожу и колол мурашками, но не критично.
Тихие слова девочки высказали благодарность и Гермиона улыбнулось. Проблема решилась. Они уже близко. Ханна увидела ответную милую улыбку сквозь темноту, которая через три секунды скрылась за крупной мужской ладонью.
***
Тем временем Минерва и Мадам Помфри внимательно выслушали рассказ Тома Мэдисона о болезни Ханны.
— Вы свободны, Том. Пусть теперь расскажет свою версию Рональд.
Юноша вышел.
— Изначально, идея допускать Гермиону к пациенту была не самой лучшей. Теперь у нас есть риск потерять двоих, а вместе с ними и пол состава Хогвартса, как только вернется директор Снейп, — проговорила Минерва на полном серьезе.
— Ваша сова славится скоростью, — в смягчение атмосферы кинула утешение Помфри.
— Остается надеяться только на это.
***
Гермиона инстинктивно прижала ребенка к себе. Не имелось ни смысла, ни возможности кричать. Палочка давно покоилась в ее руках.
— Без глупостей, мисс Грейнджер, — послышалось гневное шипение.
Прошлись мурашки от контакта холодной кожи с горячим дыханием. Гермиона осторожно кивнула. Мужчина обошел ее и попытался убить взглядом. Стало стыдно, как от предательства, поэтому Гермиона отвела взгляд от знакомых черных глаз и тихо прошептала оправдание: