К безусловным плюсам Сильвии относили безразмерный карман его матушки, которая по иронии была управительницей самого громкого гей-клуба города. Жил Сильвия в огромной пятикомнатной квартире в центре Петербурга, в его холодильнике всегда дежурила чёрная икра, и к большим плазменным телевизорам были подключены современные игровые приставки. Дойчлянду нравилось здесь бывать, хотя удавалось это крайне редко.
— Привет, Сильвия, — отозвался Дойч. — Как я здесь оказался спрашивать даже не буду, хе-хе… Как дела?
— Да вот, припудрила носик, хо-хо-хо, — сотрясая телесами, загоготал Сильвия. — Хочешь?
— Как откажешь такой красотке? — полушутя полусогласился Дойчлянд.
— Хо-хо-хо! — притворно пророкотал Сильвия, и стал отмерять дорожку амфетамина своей золотой картой.
Стоило Дойчлянду наклонить ноздри над прозрачным стеклянным столом, как в его кармане завибрировал телефон. Нос опытного наркомана сработал как часы, даже не дрогнув.
— Аллё, — с наслаждением вогнав стопы в ворс дорогого ковра, ответил на звонок герой.
— Дойчлянд, привет! — раздался в трубке голос Ефрейтора. — Мы решили написать манифест о том, как обустроить Россию. Ты нам нужен. Парни из «Ante Bellum» уже подтянулись.
Дойч тоже хотел вершить судьбу своей страны. Более того, он понимал, что пропускать такую большую сходку просто нельзя. Шутка ли, две фашиствующие молодёжные организации собираются в одном месте! Дело пахло «Виноградным днём», «Путинкой» и корвалолом.
— Я не могу приехать, — ошарашил даже самого себя Дойчлянд. — У меня тут… дела.
— Дела?! — возмутился Ефрейтор. — Какие, блядь, дела, безумец? Мы уже на притоне. Едь.
— Да вот такие дела… — начал Дойч диалог с короткими гудками. — Блядь, что у меня не может быть дел? — продолжил он, обращаясь к Сильвии.
— Может, может, котик, — фирменным басом произнёс Сильвия. — Побежишь?
— Нет, дорогуша, мне у тебя нравится… Дай листок!.. — скомандовал Дойчлянд.
— Что ты задумал, пупсик? — Сильвия, пошатывая внушительными ягодицами, пошёл рыться в столе.
— …и ручку! — разминая пальцы, продолжил герой. — Набросаю план реформирования России.
Сильвия принёс канцелярские принадлежности и как бы невзначай скользнул по груди Дойчлянда ладонью.
— Ты же понимаешь, что за гостеприимство придётся платить? — поднял бровь транссексуал.
— Сильвия! — воскликнул Дойч. — Давай не сейчас. Что-то ты сегодня какая-то буйная!
— У-у-у, Дойчлянд, дай хотя бы попристаю! — томно закатил глаза высокий обезображенный гормонами мужик.
— Ладно, приставай, — согласился герой и начал выводить первые буквы своего послания для России.
Пока Сильвия шурудил в штанах у Дойчлянда, герой впал в пророческое безумие и начал спешно выводить на бумаге следующее:
«1. Политика кончилась. Вся политика, в которой нам предлагается принять участие – спектакль»
Возбуждение Дойчлянда стало очевидным. Глаза Сильвии заблестели.
«2. Слова „россия“ и „русское“, которые хоть как-то фигурируют в массовых дискурсах – бесконечно зашкваренные и обесцененные. В этом плане Стомахин и иже с ним – самое правильное и честное. То, что массово принято называть „россией“, „русским“ – это труп мертворождённого ребенка, который следует закопать»
Сильвия принялся облизывать уши Дойчлянда. Эти ласки герой игнорировал.
«3. „Россия“ про которую говорим мы ещё не наступила. Это то, что дóлжно создать. Единственная „Россия“, которую мы признаём и которой хотим – несёт в себе образ земли обетованной для людей, которые говорят на русском языке и воспитаны в рамках православной культуры и, в частности, того, что принято называть „русской культурой“ (хотя истинной „Русской культуры“ тоже пока не создано!). Этот образ существует в нашем общем бессознательном, как минимум, в силу общей эпохи, а также общего языка и прочих общих социокультурных феноменов»
— Ты будешь меня и дальше динамить, мужлан? — негодовал Сильвия.
— Прости, милая, ещё пару строк!
«4. Существующие культуры агонизируют постмодерном. Истинная „Русская Культура“ придёт вместе с Великим Произведением, что бы то ни было. Это нечто, что вбирает необходимые фрагменты существующих коллективных мифов и объединяет их во что-то цельное, и ОДНОЗНАЧНО воспринимается определённой широкой группой людей. „Русский“ появляется именно в этот момент и определяется как раз тем, что это тот, кто однозначно понимает это Созданное. По отношению к существовавшим / существующим культурам, можно привести в пример Илиаду-Одиссею, Новый Завет, Коран. Искусство, не пытающееся стать одним из кирпичей, из которых впоследствии будет сложено нечто сопоставимое по масштабу с вышеперечисленными примерами – не нужно и бессмысленно»