— Всё, мне надоело! Отодвинь ты свои бумажки! — разъярился Сильвия. — Дай сюда свой член уже!
— Погоди… — запротестовал было Дойч.
— Лучше не сопротивляйся!
— Но манифест?..
— Хуест! Я долго ждала! — с этими словами Сильвия жадно всосал пенис Дойчлянда. — И только пошевелись! — пригрозил он.
Дойчлянду пришлось расслабиться. Хотя в голове он строил свой пятый пункт.
«5. Для наших реалий ближе всего к п.4 – тексты Летова. Где его метафоры – совсем не метафоры в прямом смысле этого слова. Это механизмы, сигналы, инструкции на которые человек современной Летову и даже нам эпохи, реагирует однозначной эмоцией, рефлекторно. „Винтовка – это Праздник, все летит в пизду“ – это то, что слушателем на самом деле не понимается сознательно, а вызывает строго определённую бессознательную реакцию», — выстраивалось в его мозгу.
— Ух ты ж ёбаныть! Сильвия, я сейчас кончу! — с неожиданностью для себя объявил Дойч, когда транс засунул свой мясистый палец в его сфинктер и ловко проскользнул к простате.
— Фне фольфо фэфо и фафо, — пробубнил что-то хозяин квартиры, не вынимая чужого уда из своего рта.
Сперма брызнула. Сильвия, хохоча, выпустил член Дойча изо рта, продолжая дрочить ему.
— Спасибо, котик!
— Сильвия, мне НУЖНО ДОПИСАТЬ, — взмолился Дойчлянд.
— Блядь, да ты сумасшедший! Меняешь такую женщину… на что? На бумажки? — возмутился Сильвия, вытирая нижнюю губу. — Я тебе совсем несимпатична?
— Всё хорошо, подруга! Ты прекрасна, — подкинул леща Дойч, чтобы быть желанным гостем в «хорошей» квартире, — просто сейчас я должен доделать то, что начал.
— Зануда, — картинно обиделся Сильвия и пошёл прихорашиваться к зеркалу, попутно выбросив обговлённый презерватив в мусорное ведро.
Гелевая ручка остервенело чиркала бумагу, переходя сразу к пункту номер шесть:
«6. Одна из задач – разгадать мифологические основы, которые определяют и объединяют нас, те механизмы, на которые мы бессознательно однозначно реагируем. Без осознания – почти любое действие бессмысленно и работает на существующий спектакль»
— Ты голоден?
— Нет… Принеси попить что-нибудь, — обронил Дойчлянд, даже не взглянув на Сильвию и обидно проигнорировав новый образ, который так старательно выводил на своём лице с помощью косметики транссексуал.
«7. Что касается того, что можно Делать и Создавать в данный момент – это то, что ситуационисты называли „ситуациями“. В силу того, что слово „ситуация“ позаимствовано из другого языка, оно переведено и адаптировано несколько неадекватно, – оно не может быть должным образом воспринято и использовано нами. И я предпочитаю называть это „ПРАЗДНИКОМ“, как наиболее соответствующее ему по значению в наших социо-культурных условиях»
Мысли о Празднике прервал телефонный звонок:
— Аллё, Дойч? — прозвучал в трубке голос Марты.
— Да, дорогая, — ответил Дойчлянд, ловя на себе разъярённый взгляд Сильвии.
— Я тут подумала… Ты ж адрес Штопора тогда просил… В общем, я дам его тебе, только ты Генке не проболтайся, откуда он у тебя.
— О! — аж подскочил Дойч. — Спасибо тебе огромное, Марточка, я никому не скажу, конечно. Я беру на себя всю моральную и юридическую ответственность, хе-хе.
— У меня сейчас Минет сидит. Он говорит, что хочет с тобой поехать, ты где сейчас?
— Минет? Ко мне? — удивился Дойч. — Странное дело… Я у Сильвии, он знает, где это.
— Хорошо, жди, он уже собирается.
— Спасибо!
«8. Праздник – действо, максимально противное спектаклю. Это – не политическое. Что это такое – мы понимаем все достаточно однозначно, как понимаем его в тех самых словах Егора Летова про „Если Праздника нет…“ Праздник срывает всю „нахлобучку“ (цитируя, простите, Угла из ОН), расстраивает сценарий спектакля, и затем, цитируя Башлачева „все под дождем-то оказались разные, в большинстве-то чистые хорошие“. Как в тюрьме – все такие, какие есть на самом деле. Но без тюрьмы, а наоборот».