В ходе анализа социальных сетей Дойчлянду удалось выйти на бывшую гражданскую жену Ильи, которая из всех родственников покойного могла вспомнить только троюродную тётю. Последняя, порывшись в старых папках, нашла копию просроченного паспорта Ильи. По этой мятой бумажке Дойчу выдали тело иркутского бродяги, и на десятый день после смерти Илью, наконец, собрались закапывать.
Похороны – дело не дешёвое, притончанам по карману бьющее. И тут снова на помощь пришла троюродная тётя: она выдала 15 000 рублей на погребение и 2 500 на поминки. Вписался также монастырь, в котором когда-то жил Илья: из-под ряс на благое дело монахи вытащили 20 000 деревянных. Не обошлось и без знакомых ребят: набросали кто сколько мог.
С горем пополам, несмотря на атеизм Дойчлянда, православного Илью стали хоронить по православному же обычаю – на Северном кладбище в Парголово.
Дойчлянд, Ефрейтор и Могила в тот же день помянули Илью на одну часть выданной тётей суммы в баре, другую же было решено оставить до годовщины событий 1993 года.
Жизнь снова пошла своим чередом.
4 октября
Чего хочет человек, который проснулся уже пьяным? Конечно, накатить ещё! Поэтому стук в дверь, не разбудивший Могилу и вынудивший подняться Дойчлянда, не показался последнему столь уж мучительным – на пороге стояло около пятнадцати национал-большевиков, которых привёл Ефрейтор. Пакеты в их руках гремели стеклом и хрустели упаковками от закусок.
— Привет, — спросонья Дойчлянду показалось, что в его глазах как минимум десятерится, — я же не ебанулся, вас много?
— Ха-ха-ха, — по своему обыкновению Ефрейтор чересчур громко рассмеялся, — много! И будут ещё!
Толпа начала вваливаться в прихожую и представляться хозяину квартиры.
— А что празднуем-то? — Дойчлянд не совсем понимал, что происходило в тот момент.
— Как что? Девяносто третий год, дружище! — Ефрейтор хлопнул Дойча по плечу. — Годовщина атаки Белого дома!
— А-а-а… Сегодня… четвёртое что ли? — начал приходить в себя герой.
— А то! Священная дата для нас всех! — с юношеским задором проголосил Ефрейтор. — Так что вперёд! Пить!
С этими словами Ефрейтор увлёк владельца квартиры в комнату, которая теоретически принадлежала матери Дойчлянда. К вечеру ураган Праздника разошёлся настолько, что герою пришлось доставать остатки поминальных денег, чтобы веселье продолжалось.
В параллельном мире монстр с шестью лапами крокодила и телом дельфина довольно урчал, не успевая присасываться к размножившимся каналам Праздника. Энергия сочилась из всех стен притона.
6 октября
Утром было сыро и серо, но в поисках лёгких денег Дойчлянд пошёл на подвиг – со вчерашнего дня не пил, встал по будильнику в 7:20, чтобы к 9:00 попасть в клинику на Чёрной речке для записи на исследование нового лекарственного препарата. Дойчлянд, разумеется, был не исследователем, а подопытным. Его роль заключалась в проглатывании того, что дают.
После двух дней в стационаре и десятка посещений больницы для сдачи крови по утрам, разного рода лентяи, студенты, анабольные качки и ранние пенсионеры могли срубить до 40 000 рублей. Будучи в первой категории граждан, Дойчлянд в 9:13 уже сидел в очереди на ряд процедур по отбору кандидатов.
Отбрили героя на самой первой – индикатор алкотестера показывал космическое значение промилле. Дойчлянда это удивило. Он был готов уйти домой, узнав, что у него СПИД, неровно стучит сердце или осталось совсем немного печени, но вот так? На алкогольном тесте, ради которого он целый день не пил?
Полный разочарования Дойчлянд отправился в притон, надеясь досмотреть тревожные сны.
— Залупа, ты где сейчас? — вопрошал в телефонной трубке Дойчлянда Миро.
— Домой еду, — устало пробормотал Дойч.
— Нихуя, ты не домой едешь, а к Штопору! — повелел Миро.
— Это с хуя ещё? — возмутился герой.
— У него крыша поехала совсем, он в дурке… — Миро не успел закончить.
— Так, если он в дурке, хули к нему домой-то ехать? — удивился Дойч.
— Едь, не выёбывайся, потом расскажу.
Случилось следующее. Штопор находился на восьмом дне амфетаминового марафона. Изношенному организму это давалось нелегко, нужно было как-то останавливаться. К сожалению, просто взять и перестать не получалось: его ещё сильнее одолевали параноидальные мысли, а потрёпанные рецепторы предлагали лишь волны душевной боли и отчаяния. Нужно было на что-то пересесть. Для заместительной терапии Штопором было куплено два пузыря водки, которые он в кратчайшие сроки употребил.