Казанский первокурсник Вазелин не был другом Дойча – парня просто привёл с собой Философ. Подросток сбежал от родителей, как только его выпустили из психушки, и стал прятаться в другом городе. Скитаясь по Думской, Вазелин познакомился с Философом.
Дойчлянду упали кое-какие деньги с прошлых клинических исследований, поэтому на свой день рождения он решил заморочиться и приготовить каких-нибудь закусок, резонно рассудив, что выпивку и без него организуют. Он гонял Вазелина по магазинам и напрягал шинковать овощи – словом, был доволен новым молодым камрадом.
За проявленное трудолюбие Дойч накормил пацана феназепамом.
Пришедший под вечер Миро, мгновенно возбудившийся от мысли об охоте на молодого сорванца и не знавший, что парень уже под транквилизаторами, начал Вазелина спаивать. Тут-то Миро и просчитался! Ведь вместо раскрепощения первокурсником овладело безумие. Вазелин начал раздеваться, но отнюдь не для того, чтобы обласкать Миро.
— Я – шлюха! Хочешь, покажу жопу? — предложил Вазелин, всплеснул руками и задел ими люстру.
Все присутствующие обратили взоры на источник света, на мгновение забыв о подростке. Лицо Вазелина то обретало зловещие оттенки, когда люстра отдалялась от него, бросая тень, то принимало придурковатое выражение, когда свет приближался.
Парень замер на несколько секунд, после чего уверенно повернулся задом к Миро, наклонился и, крякнув, вывалил на колено цыгану порцию нетвёрдого дерьма.
Окружающие поверили своим глазам гораздо быстрее, чем Миро, разразившись коллективным хохотом.
Сидевший в полулотосе цыган с несвойственным для гомосексуалиста омерзением к говну взвыл. Вазелин попятился, но Миро был быстр – вскочил, буквально роняя кал, и размашистым хуком выключил паренька.
— До-о-ойчлянд! — орал Миро. — Блядь! Кого ты привёл?!
Из своей инъекционной комнаты на шум вышел Дойчлянд. Перед его глазами была обескураживающая постановка: на полу лежит недвижимый Вазелин, полуголый цыган с грязной штаниной приплясывает около валяющейся футболки и орёт, тусовка неистово угорает.
— Убери это! Убери эту хуйню! — вопил Миро.
— Что это? — недоверчиво спросил Дойчлянд, осторожно выглядывая из дверного проёма.
— Твой дебил на меня насрал, ёбаный рот! — Миро промчался мимо Дойча и завернул в ванную комнату.
— Ха-ха-ха! — бескомпромиссно краснея, Ефрейтор пытался привлечь внимание Дойчлянда, чтобы что-то объяснить, но не мог вымолвить и слова, одолеваемый смеховыми спазмами, поэтому просто бессвязно жестикулировал.
Дойчлянд подошёл к футболке. Его лицо исказила гримаса омерзения. Не это он хотел видеть после того, как щедро вмазался мефом.
— Кто. Это. Сделал? — сурово спросил хозяин притона.
Ефрейтор свалился на пол, хрюкая и хрипя от спазма. Присутствующие показывали на лежащего в нокауте Вазелина.
— Сучонок, вставай! — Дойчлянд пытался поднять проказника с пола.
— Давай его водой обольём, — предложил Философ.
— Давай! — согласился Дойч. — Помогите этого гондона оттащить.
Когда ребята приблизились к ванной, они встретили сопротивление: Миро, трущий мылом свою ногу, рычал и угрожал всем вошедшим пиздюлями.
— Оставим этого уёбка в подъезде, пусть там в себя приходит, — распорядился Дойчлянд.
— А говно что? Так и оставим в комнате вонять? — резонно заметил Философ.
— Бля-я-я… — сокрушённо протянул Дойч. — Какие варианты?
— Я могу только помолиться, — засмеялся Философ, потом неожиданно принял серьёзный вид и голосом клирика произнёс: — Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я знал, что Ты всегда услышишь Меня, но сказал сие для народа здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня. Вазелин, тупое ты ебло, иди вон!
Как по волшебству, Вазелин замычал и пошевелился.
— Ух ты ж бля! — сам себе удивился Философ.
— Молитесь благодарно Силе, создающей таких людей! — пророкотал Ефрейтор, наблюдавший за «воскресением» с пола, поскольку приполз в коридор на четвереньках, а теперь шутливо кланялся Философу.