— И ты до сих пор думаешь, что я тебя не интересую? — чуть сдавленно спрашивает красавчик, блуждая взглядом по моему лицу.
И я мгновенно прихожу в себя. Какого чёрта?!
Сдержать свои эмоции от такой его наглости очень сложно. Самоуверенный, дерзкий, невыносимый… Да у меня эпитетов не хватит!
— Теперь я в этом уверена, — холодно и почти безэмоционально выдавливаю я, но сдержать злость во взгляде не в силах.
Кажется, до красавчика всё же доходит, что отказами я не раззадоривала его, раз даже после его поцелуя устояла. Боже, вот это самомнение, он серьёзно думал, что я растекусь лужицей? Может, рассчитывал и ночь продолжить?
В любом случае, обломался, и, к счастью, начинает сознавать это. Вижу, что даже слова подбирает. А не надо подбирать, надо просто встать и уйти отсюда.
И тут мы слышим голос Киры:
— А что здесь происходит?
Её появление застаёт врасплох нас обоих. Мы с красавчиком чуть ли не синхронно смотрит на мою подругу, которая, в свою очередь, настороженно переводит взгляд с меня на него и наоборот.
А его, похоже, это не смущает. Каким-то интуитивным образом ощутив это, я поспешно встаю, многозначительно глядя на Киру. Обычно она понимала мои скрытые сигналы, и сейчас мой взгляд буквально кричит, что пора уходить. Нам обеим.
Хотя сейчас мне этого почему-то недостаточно. Так и подмывает сказать и вслух.
Бросив предупреждающий взгляд на красавчика, говорящий, что продолжать меня домогаться будет ошибкой, отчётливо говорю Кире:
— Нам пора домой.
— Давайте я хотя бы такси вам вызову, — примирительно предлагает красавчик. Немного даже грустно так предлагает.
Я не смотрю в его сторону.
— Не стоит, за нами заедет папа Киры. Она как раз выходила ему позвонить, — опережаю я подругу, зная, что она поддержит.
Кира лихорадочно кивает, берёт меня за руку и тащит к выходу.
2
Вчерашние линейка, раздача студенческих и знакомство с однокурсниками пролетели как-то отголосками. Несмотря на то, что мы с Кирой вовремя прекратили пить, голова с утра раскалывалась у обеих. Ну и ладно, всё самое интересное явно ждало впереди.
Сегодня вот, например, первый учебный день. Две пары прошли нормально, а вот третьей должна быть психология. И всё бы ничего, но это слово вызывает неуместные ассоциации со вчерашним типом, не умеющим принимать отказы, но зато ох как умеющим целоваться.
Я морщусь собственным мыслям. Ещё чего не хватало, думать об этом самовлюблённом, наглом, невыносимом…
И тут в кабинет заходит преподаватель. Я понимаю это по вдруг воцарившейся тишине.
Некоторое время не смотрю в его сторону — Кира показывает мне новые фотки со вчерашней линейки. Мы с подругой и живём вместе в общаге, вдвоём в одной комнате, и сидим за одной партой. Поэтому пока не особо знакомы с остальными, но это не так страшно.
— Офигеть, — вдруг потрясённо шепчет Кира, бросив взгляд на преподавателя. — Это же он…
Я машинально тоже смотрю. И мгновенно цепенею. Тот самый красавчик! Когда Кира говорила «это же он», я и не думала, что это именно вот он!
И не похоже, что попал сюда по ошибке, хотя с такой внешностью — и преподаватель? Высокий брюнет с хорошо сложенной фигурой. По-мужски красивый, что уж. Но это ему не в плюс.
Стоит тут такой, держится уверенно. Изучает список наших фамилий и имён. Причём выглядит этот наш преподаватель, как назло, чуть ли не восхитительно. При дневном свете, на фоне студентов красавчик смотрится ещё более круто, чем я запомнила. Одет в белую расстёгнутую на две верхние пуговицы рубашку, тёмные джинсы. На руке часы. Вроде ничего такого в его образе нет, но всё это на нём смотрится так гармонично, что с толку сбивает.
До меня даже не сразу доходит главное. Этот тип ведь будет моим преподавателем! Кира бросает на меня напряжённый взгляд, чувствую, но не могу посмотреть в ответ. Воздуха еле хватает, дыхание замирает, перед глазами мутнеем, а внутри самый настоящий пожар, который не перебить ничем. Да как же так! Это мне его теперь, как минимум, полгода видеть?
Какие шансы, что не узнает?..
Я позорно отвожу взгляд, когда красавчик вдруг смотрит прямо на меня. Мурашки бегут по коже, а в горле становится сухо, как в пустыне.
Хотя я не вижу, с каким выражением лица он смотрит, но словно чувствую эту вот ухмылку. Не слышу, а именно чувствую.
Вообще-то этот тип ведь должен понять, что, раз я его студентка…
— Итак, меня зовут Максим Романович, и я ваш преподаватель по психологии, — мне одной слышится, что он говорит это скорее нахально? Причём подчёркивая последние слова с явным намёком для меня. — А теперь хотелось бы познакомиться с вами… — ну уж это точно было слишком вкрадчивым и многозначительным. Да ещё и окончилось пристальным взглядом на меня.
Я не нахожу ничего лучше, чем фыркнуть на этот недвусмысленный намёк, что вот теперь то мне придётся познакомиться с этим наглым типом.
К счастью, никто не замечает ни моего состояния, и ни настроя Максима Романовича. Ещё бы, ведь он начинает называть имена и фамилии, чтобы, так сказать, «познакомиться».
А может, мне показалось, и намёков не было?..
— Ласточкина Анна, — называют меня.
Я равнодушно поднимаю руку. Стараюсь смотреть на него без какого-либо выражения в лице. А этот наглый тип не менее нагло улыбается.
Вот чёрт. Мне всё-таки не показалось. Он меня дразнит.
Я не нахожу ничего лучше, чем уткнуться в учебник, пока продолжается эта перекличка. Вот хитрец, уделяет мне достаточно внимания, чтобы я прочувствовала, но при этом не палится перед остальными. Я ведь вижу, что ни у кого не появляется лишних вопросов.
Наконец, перекличка заканчивается. Максим Романович садится за стол, ещё раз оглядывает всех нас и вдруг спрашивает словно задумчиво:
— Интересно, а кто из вас может сказать, что соображает в психологии? — я вздрагиваю от очередного напоминания. И не успеваю прийти в себя, как насмешливый взгляд преподавателя останавливается на мне. — Может, вы, Ласточкина?
Он произнёс мою фамилию так, словно это какое-то ласковое слово. Я хмурюсь. На этот раз просто не могу оставаться невозмутимой. Смотрю на него чуть ли не уничтожающе, давая понять, чтобы перестал.
Взрослый же человек, в конце то концов.
— Скорее на поверхности, — сухо припоминаю его слова скорее, чтобы успокоился и отстал. Пусть других спросит. Вот ботаник с первой парты вроде только за блеснуть знаниями.
Но Максим Романович только усмехается.
— Что ж… Всегда можно углубить.
Я вспыхиваю от этого явного подтекста. Сердце стучит чуть ли не в горле.
А преподаватель уже и не смотрит на меня, перестраивается как ни в чем не бывало, лекцию начинает.
Кажется, эти полгода не будут спокойными.
— Ласточкина, задержитесь.
Я невольно замираю и, кажется, не дышу. Ну вот как знала, что надо было сразу бежать, как раздался звонок. Но нет, не сбежала, даже вещи почти не собирала, зависла, смотрела настороженно.
Вот и влипла.
Я смотрю на Киру, которая нерешительно топчется возле нашей парты. И тут чувствую пристальный взгляд Максима Романовича. Машинально бросаю ответный — и сердце пропускает удар. В глазах преподавателя — открытый вызов. Подначивание. Мол, ты и вправду такая трусишка, что будешь прятаться за подругой?
Мгновенно вспыхиваю. Кажется, даже если я попрошу Киру остаться, Максим Романович всё равно скажет ей уйти. Только ещё и меня трусихой считать будет. Подумает, что не справлюсь с ним наедине.
Как бы ни так.
— Подожди меня в коридоре, — шепчу я Кире.
Она с сомнением смотрит то на меня, то на Максима Романовича. Последний, кстати, усмехается, наблюдая за нашей дилеммой.