ую пургу? - Пьер? - я присел рядом с ним. - Что ты делаешь, нас самих сейчас занесет, и выкапывать будет некому. - Простите, хозяин, но я не могу бросить человека в беде! - Твоя добродетель когда-нибудь тебя погубит. Ладно, давай его в карету, я тебе помогу. Мы затащили его внутрь и положили на пол, подстелив мой единственный плед. Я сел на скамейку и карета тронулась. Я промерз, как не знаю кто, меня уже трясло, и зуб на зуб не попадал. Когда мы приехали домой, я распорядился, чтобы мне приготовили ванную и ужин. Замершего человека разрешил отнести в свободную комнату в доме для прислуги. Мои владения находились далеко от города, в глубине леса, не каждый мог добраться сюда пешком. Я ненавидел общество, не любил города, не любил соседей. Поэтому свой дом я построил вдалеке от всех. Двухэтажное не большое, но и не маленькое здание белого цвета с лепниной. Просто и сердито, а за ним находился домик поменьше из красного кирпича, который обвивали побеги зеленого винограда. Я лежал в ванной и все не мог отделаться от воспоминаний о той обезображенной девушке. Не знаю, что меня в ней привлекло, она была красавицей, наоборот ее лице было безобразное, явно нанесённая людьми и бесконечная боль в глазах. Я вылез из ванны, и подошёл к зеркалу, протер запотевшую гладь полотенцем и посмотрел на себя. Я тоже не красавец. Покрутил головой, смотря на себя под разными углами. Если бы не правая сторона, я был бы довольно неплох собой. И девушки вели бы себя со мной не как психопатки или шлюхи, а просто сидели и беседовали на другие темы, а не пытались содрать с меня капюшон. А ведь одной удалось, даже маску, зараза, содрала, до сих пор из психушки не выходит. Я рассмеялся и плеснул водой на зеркало, изображение поплыло. Надел халат и спустился вниз, в кабинет. Я всегда здесь завтракал, обедал и ужинал и никто не сможет отнять у меня эту привычку, я до сих пор не могу понять, зачем я сделал такую большую гостиную, если живу один и ко мне не приходят гости. Может, где-то глубоко в душе, я надеялся. Но я, видимо, ошибся, и доживать мне этот век в одиночестве. В этом доме я установил правила, для прислуги, невыполнении которых, карались моментальным увольнением без объяснений. Прислуга должна жить в доме по соседству и ни при каких обстоятельствах сюда не заходить. Только в определенные часы. Это относилось и к доставке еды, ни минутой раньше и ни минутой позже. В мой дом никого не приводить, хотя, пусть встречаются в другом месте, но сюда ни на ногой. Иначе, окажутся в скорбном доме или на том свете. И все соблюдали эти правила. Они очень любили свою работу и те деньги, которые я им платил, а платил я им не мало, не каждая служанка самого богатого человека могла бы похвастаться своим месячным жалованием. Поужинав, взял в руки прессу, закинув ноги на стол. Но буквы расплывались, терпеть не могу эти очки, я в них по-идиотски выгляжу, и постоянно их теряю. Пока я ползал по полу в поисках очков, в дверь постучали. Я вздохнул, поднялся с пестрого ковра, отряхнул колени и подошел к дверям. - Что тебе? - я не знал, кто там и всегда так спрашивал. - Хозяин, это Пьер! - Слушаю тебя! - тот помялся за дверью, а потом ответил: - Нам бы доктора! - Кто-то умирает? - я улыбнулся. - Нет, хозяин. Помните, сегодня мы подобрали в лесу человека? Так вот, это девушка... - И... что дальше... - я немного опешил от такой новости. - Это ужасно, хозяин, я не знаю какой урод сотворил с ней это, но... Мне почему-то вспомнилась та девушка в театре. - Не молчи, говори! - Ей нужен врач, хозяин... я не думаю, что она протянет до утра. - Подожди меня, я сейчас выйду. Я стал бегать по дому в поисках маски, чертова память... где же я тебя оставил? Так и не нашел. Просто накинул плащ, закрыв лицо капюшоном, мне здесь ничего не угрожает, поэтому можно и без нее. Эта привычка меня иногда раздражала. Я как курильщик, который не может выйти из дома без своей сигары. Мы быстро преодолели расстояние от дома к дому, и я надеялся - только бы не она. А с другой стороны, хотелось снова с ней встретиться. Когда я вошел в дом, то увидел всех своих слуг. Кто рыдал, кто чертыхался, кто-то грозился кого-то заколоть вилами. Дааа!! Я вошел в комнату и обомлел. Это была она. Бледная, безжизненная, искалеченная, ее грудь медленно опускалась и поднималась. Ее раздели и накрыли теплыми одеялами, лицо было настолько обезображено, что без слез не взглянешь. Даже я прослезился, подошел к ней и прикоснулся к шее. Пульс слабый, алкоголем не пахнет. - Вы ей что-нибудь давали? - они посмотрели на меня непонимающими глазами. - Из лекарств? - Нет, хозяин! - Ладно. Пьер, - я отыскал его глазами среди слуг, - давай за врачом и поживее. - Спасибо, хозяин. - Он поклонился и выбежал. Выгнав всех слуг из комнаты, я остался наедине с ней. Я рассматривал ее лысую голову, которая была клочками выстрижена, лицо ка шарик из-за волдырей. Похоже на ожоги. Ее что, в кипяток засовывали? Руки тоже были покрыты кровавыми волдырями. Если судить по костяку, то, похоже, что это молодая девушка, а если смотреть на внешность... даже не знаю, с кем сравнить. Я на ее фоне просто красавец. Время пролетело быстро, в комнату вошел врач, за ним Пьер. Врач молча подошел к ней, посмотрел зрачки, проверил пульс, потом спросил: - Вы такой ее нашли? - он посмотрел на всех присутствующих. - Да! - ответили мы одновременно с Пьером. Он попросил всех выйти, и закрыл перед нами двери. Прошло минут пятнадцать, или двадцать, но он все не выходил, я начал беспокоиться. Я ходил по коридору туда-сюда, прислуга сидела молча. Когда открылась дверь и появился врач, у него не было счастливого вида. Это я сразу увидел, мне даже не пришлось спрашивать. Он просто покачал головой и все мы поняли, что ей не выжить. - Она очень слаба и долго пробыла на морозе, пошло загнивание ткани... я сделал все, что мог. Дальше она должна решать сама, бороться за жизнь или нет. Я не знаю, что случилось со мной, я схватил доктора за грудки и начал трясти, - Вы должны ей помочь, слышите, должны... - меня еле оторвали от него. - Хозяин, теперь только воля Господа - кто-то сказал. - Но вы должны!!!! - я рявкнул на него, врач вжал голову в плечи. - Хорошо, я выпишу вам рецепты, но предупреждаю, лекарства дорого стоят. - Он посмотрел на меня внимательно. - Не понимаю, зачем вам это надо, только потом проблемы будут и никакой благодарности. - Он тоже лечил меня, когда я хворал и знал мою тайну. - Простите, не знаю, что на меня нашло. - Положил руку ему на плечо. - Видно, устал, давно не спал, - он покачал головой. - Ничего! Вот, - он протянул мне листок, - давайте строго по рецепту. Я после обеда к вам зайду и проверю ее. - Спасибо. Я пошел к себе, и теперь понимал, чем меня зацепила эта девушка. Это был не только ее «голос», но и ее уродство, я словно увидел в ней родственную душу. И мне показалась, что она смогла бы отнестись спокойно к тому, какой я. Хотя бы раз в жизни обрести друга, который бы мебя понимал. Я забрался в холодную постель и протянул руку в поисках Шекспира. - Кис-кис... ты где, маленький негодник? - на диван прыгнули и, проведя хвостом по лицу, замурлыкали. - Шекспир, вот ты где, иди сюда. - Поднял одеяло и он лег рядом со мной, положив мордашку на подушку. Я не мог уснуть - вертелся, крутился, вся простыня сбилась. Шекспиру это надоело, и он перепрыгнул в кресло, стоящее в ногах кровати. Было около четырех часов утра, пурга утихла, на небе появились звезды. Я встал с постели и босыми ногами подошёл к окну. Прижался горячим лбом к холодному стеклу, табун мурашек пробежал вниз по спине и исчез. Как же мне надоела эта бессонница, ничего уже не помогает. Я походил по дому, зашел в кабинет, и сел на стул, положив руки на письменный стол и, уставился в открытые двери, прислушиваясь к глухой тишине. Как же тут тихо, и одиноко, я закрыл глаза и представил, как в кабинет заходит моя жена. Точнее не так, сначала заходит ее пузико с нашим первенцем, потом она улыбается мне. А я смотрю на нее и не могу налюбоваться своим счастьем. Она подходит ко мне и проводит своей теплой ручкой по моим волоса, а я прислоняюсь ухом к ее кругленькому животику и слушаю, как там поживает наш малыш. Слезы сами собой покатились по щекам, у меня было все: деньги, слава, связи, «друзья», но не было одного. Не было ее. Я откинулся на спинку кресла и разрыдался. Какой же я дурак! Зачем я постоянно об этом мечтаю, если мой мечте не суждено осуществиться?! От раздумий меня отвлек писк и царапанье дверей. Я вышел в коридор и посмотрел на кота, тот сидел возле дверей, поддевая коготком дверь, и жалобно попискивал. - Что случилось, дружище? - он посмотрел своими круглыми глазками на меня, потом на дверь. - Ты хочешь на улицу? - но кот продолжал уничтожать мою дверь. Я открыл и тот пулей вылетел на улицу. Я никогда не лез в его дела и не волновался за него, потому что он всегда возвращался. Я прошел обратно и уселся за рояль. За окном было еще темно, я смотрел в даль, мои мысли были далеко отсюда. За все то время, которое просидел здесь, я не написал ни одной ноты. Я все думал о той девушке и о себе. Часы на камине пробили восемь, я посмотрел на них, перевел взгляд на клавиши и закрыл крышку рояля. Поднялся наверх, побрился, умылся, переоделся и спустился вниз. В кабинете ждал мой завтрак. Я ел как обычно, не обращая внимание на вкус и цвет еды, ел потому, что надо. И никак не из-за наслаждения. Пьер должен был давно уже приехать с лекарствами, надо навестить ее. Я стоял на крыльце дома слуг и раздумывал, идти или не идти, и только я решился по