- А, это опять ненормальная орет! - прозвучал мужской голос.
- Как она надоела, когда же сдохнет! - женский голос.
А я орала, не переставая, все глубже закапывалась в снег. Голова, грудь и руки покрылись пузырями. Я лежала лицом в снегу и ждала старуху с косой, голоса стихли. Я почувствовала чью-то руку на спине и вздрогнула. Наверное, пришли меня добивать.
Глава 5. Признание лучше смерти.
Меня перевернули на спину.
- Кристин? Ты жива? - спросил юношеский голос.
- Уже нет! - ответила я, не открывая глаз. Боль распространилась по всему телу.
Меня заботливо подняли на руки и куда-то понесли.
- Топить будете? - спросила я готовая к смерти.
- Это я Крис! Филипп! - его голос дрожал.
- Фи-ли-пп? - простонала я. - Убей меня поскорее, эта боль невыносима...
- Все будет хорошо, не бойся, я помогу тебе.
Я вспомнила этого юношу. Он всегда стоял в стороне и в его глазах были слезы, когда меня избивали. Но он не мог мне ничем помочь, и от своего бессилия приходилось стоять и смотреть, как меня в очередной раз избивает этот урод. Его отец тоже был пьяницей, но он заботился о своем сыне, мать у него давно умерла. И он, видимо, понимал, как мне, сироте, тяжело в этом месте, что некому за меня заступиться, обнять, утешить.
Запах сена ударил в нос. Меня осторожно сгрузили на стог сена и накрыли одеялом.
- Оставь меня, я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня проблемы. Пожалуйста, оставь меня.
- Очень больно? - он будто не слышал меня. - Я сейчас схожу за мазью и тебе станет полегче.
Было темно, я даже чувствовала это сквозь закрытые веки, мирно посапывали лошади. Значит, я в конюшне отца Филиппа. Надо отсюда выбираться, пока меня не нашли и совсем не убили. Сползла с сена и, как слепая, протянула вперед руку, пытаясь нащупать препятствия. Послышались шаги, я замерла, поворачивая голову в сторону, чтобы уловить, откуда исходит звук.
- Зачем ты встала? - меня снова подняли и уложили на тоже место, заботливо накрывая теплым одеялом.
- Зачем тебе это надо? - было больно открывать рот, глаза и язык тоже были обожжены.
- А если... я скажу, что мне небезразлична твоя жизнь? Ты перестанешь задавать вопросы?
- Не знаю... - прошептала ему в ответ.
Его пальцы прикоснулись к лицу, размазывая мазь, он старался не давить на ожоги, но все равно было невыносимо больно. Я застонала.
- Потерпи! Скоро станет легче, и ты сможешь открыть глаза и говорить.
Лицо так сильно горело, что казалось, что на голове до сих пор та кастрюля.
- Прости, но мне нужно намазать твою грудь... ты не против?
- Мне уже все равно - прошептала я, слегка открывая рот.
Он пытался делать это нежно, не причиняя боли, намазал плечи, руки и замотал их бинтом. Накрыл одеялом и мы сидели молча. Он ничего не спрашивал, просто сидел.
- Кристин? Я приду рано утром... кхм, и тебе придется уйти, чтобы не попасться на глаза отцу. Не пойми меня неправильно, я не хочу, чтобы тебе навредили.
Мазь, похоже, начала действовать и я уже не испытывала эту жгучую боль. Я смогла немного приоткрыть правый глаз, положила свою бугристую культяпку на его руку.
- Все хорошо... спасибо тебе. - У меня не было сил что-то еще говорить и я заснула.
Утро наступило для меня рано.
- Кристин? - меня нежно гладили по плечу. - Проснись, пора!
Я смогла открыть глаза, хоть было больно, но уже легче. Я прикоснулась бугристой ладонью к лицу и застонала. Голова и лицо были покрыты волдырями.
- Болит? - он посмотрел на меня.
- Не так сильно, но мне казалось, что это просто страшный сон. Я, наверное, выгляжу еще уродливее, чем была? - рассмеялась над собой вполголоса я.
Филипп зажег свечу, пристроил ее рядом на полу и протянул мне сверток. Я привстала, он помог мне сесть.
- Если честно, то лучше! - его улыбка была искренней.
- Что это? - я ткнула в него распухшим пальчиком.
- Это моя одежда. Ты не можешь ходить в этом! - он встал, посмотрел на меня и как-то печально мне улыбнулся.
- Нам нужно поторопиться, если не хотим попасться отцу на глаза. Я выйду, а ты переоденься.
- Спасибо... но я, я не могу - я опустила голову, чтобы не смотреть в его красивые зеленые глаза.