Фельетон пятнадцатый
ДВА РАЗА ВОКРУГ ЗЕМНОГО ШАРА
Кудеяров украшали, как елку под Новый год. Все, что могло сверкать, блестеть и привлекать внимание, было использовано для оформления. Фантазиям местных декораторов и администраторов предоставлялись самые широкие возможности: и. о. предгорсовета Закусил-Удилов, получив указания из области вплотную заняться благоустройством и озеленением, приказал в двадцать четыре часа придать городу столичный вид. - Эх, если бы я был председателем, - вздыхал Закусил-Удилов, - вот бы развернулся! А то все-таки и. о. Надо сказать, что Закусил-Удилову в жизни не особенно везло: всегда и везде он был и. о., врио, заместитель, помощник. Злой рок! Даже в инициалах своих Игорь Олегович видел перст судьбы: "Быть, мол, тебе и. о. до скончания века!" - Эх, если бы мне полноценное звание, - говорил Закусил-Удилов, - тогда бы мне вся область по колено!.. Впрочем, полноценное звание Игорю Олеговичу, наконец, дали: его назначили начальником кудеяровского коммунхоза. Но и это не очень радовало Удилова: коммунхоз - как-то не звучит... Но вот уехал в отпуск председатель горсовета, неожиданно и надолго заболел заместитель. Закусил-Удилов стал и. о. председателя. На какое-то, пусть даже короткое, время он почувствовал себя главой города. И Удилов решил показать, на что он способен. Он вызвал своих подчиненных и грозно приказал: - Чтоб завтра без двадцати минут двенадцать город был благоустроен по первому разряду. И чтоб завтра же без четырнадцати минут пятнадцать у меня был проект озеленения разработан! Возражений не принимаю. Я слушал и постановил. Если хотите со мной разговаривать, то молчите! Прежде всего решено было упорядочить уличное движение. Жители обязаны были ходить не где попало, как это велось исстари, согласно неписаным периферийным законам, а непременно между двумя рядами белых ромбиков. Над перекрестками, как детские фонарики, закачались светофоры-мигалки, появились цилиндрические будки регулировщиков. Но электричество к этим новинкам подведено не было, и они бездействовали. Милиционеры, которым было категорически запрещено курить на посту, залезали в будки и там отравляли себя никотином. Когда курильщик сидел за стеклами и плавал в облаках дыма, то издали он походил на заспиртованный эмбрион. Гирлянды разноцветных кружков, квадратов и треугольников повисли над тихими улицами. Наряду с широко распространенными знаками уличного движения здесь были и специфически кудеяровские. Так, например, между знаком "движение в один ряд" и "поворот только на зеленый свет" висел кружок с изображением гуся. Гусь был зачеркнут жирной красной полосой. В переводе с транспортного языка это означало, что лапчатая птица не имеет права передвижения по данной магистрали. Грозный приказ Закусил-Удилова предписывал во что бы то ни стало обеспечить каждую улицу определенным количеством указателей. И когда изготовленных за ночь знаков не хватило, и. о. предгорсовета повелел искать недостающее оформление улиц на складах городских организаций, вывешивать то, что будет найдено. И вот в результате всеобщей мобилизации всех ресурсов на улице имени Коммунхозударников, возле неполной средней школы, повис следующий шедевр: "ЗА ЗНАКОМСТВА, ЗАВЯЗАННЫЕ ВО ВРЕМЯ ТАНЦЕВ, АДМИНИСТРАЦИЯ НЕ ОТВЕЧАЕТ". Глубокосухопутная площадь имени Минина украсилась грозной надписью: "ПЛАВАТЬ ДАЛЬШЕ ВСЕХ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ". А проезд имени Пожарского обогатился мощным щитом: "НЕ СИФОНЬ! ЗАКРОЙ ПОДДУВАЛО!" И везде пестрели маленькие таблички: "Воспрещается...", "Запрещается...", "Штрафуется...", "Преследуется..." и даже "Карается..." Каково было ходить по городу бедным кудеяровцам?! Милиционер, грозно размахивая новеньким жезлом, нежно уговаривал какую-то старушку "не нарушать и выполнять". - Милай, это за что же? Я семьдесят лет так хожу. Да если б я все года, по-твоему, с углу на уголок перебегала, это сколько бы верст лишних я набегала? Мне мои ноги экономить надо, милай. - Мы, бабуся, - тоном чрезвычайного и полномочного посла сказал милиционер, - на страже ваших интересов стоим. Если через улицу бегать где попало, то в два счета под транспорт угодить можно. Движение потому! - И где же он, транспорт-то, милай? Какое тут движение? В Москве или на нашей главной улице, где шоссе проходит, - там, понятно, движение. А в нашем Затрапезном переулке, кроме гусаков, ничего опасного. Глупый человек, милай, тебя сюда поставил. Тебе воров ловить надо, а ты со старухами беседуешь. И она, размахивая авоськой, с достоинством зашагала по самой середине улицы. Милиционер озадаченно вздохнул: - Вот и квитанционные книжки выдали для штрафов, а рука на отрыв талончика не поднимается. - Скажите, - спросил Юрий у постового, - как пройти к артели "Наш ремешок"? Милиционер весело взял под козырек и, довольный, что он хоть чем-то может быть полезен населению, отрапортовал: - Направо за угол, по улице 29 февраля, затем налево, по переулку 1 апреля, потом прямо, по улице 31 мая, а там на мосту имени Женского дня спросите... Вдруг взгляд блюстителя порядка помрачнел и пополз куда-то в сторону. Мартын и Юрий оглянулись. Улицу пересекала шумная компания гусей. Они шли, как положено, гуськом и гусиным шагом, по невежеству своему не обращая внимания на антигусиные знаки. - Вы меня простите, - сказал милиционер, - но я должен навести порядок. Согласно постановлению товарища Закусил-Удилова, с гусями надо повседневно бороться. Приказано штрафовать гусевладельцев за каждую безнадзорную птицу поштучно! Эх, до чего дошли - стыд один! Но служба... И, спотыкаясь о выбоины старой булыжной мостовой, он побежал прямо на пернатых нарушителей, оглушительно свистя и размахивая жезлом. Гуси дрогнули и начали отступать. Свернув на улицу 29 февраля и пройдя по переулку 1 апреля, операторы вышли на небольшую улочку, которая вся была забрызгана белой известковой баландой и заставлена ведрами. Старички-маляры, вчера еще мирно судачившие у входа в москательный универмаг, ныне отдавали все свои силы покраске родимого города. Очевидно, им платили с квадратного метра, так как они красили в один слой и быстро перебегали от одного забора к другому. За ними, перепрыгивая через потоки краски, двигался мужчина с холщовой сумкой через плечо. Он нес ведерко с клейстером и помазок. Как только маляры кончали забор, он вытаскивал из своего холщового колчана лист бумаги и молниеносным движением наклеивал его. На заборе появлялось предупреждение: "ОСТОРОЖНО: ОКРАШЕНО!" Поскольку процесс окраски был более трудоемким, чем процесс наклейки, то человек с помазком, увлекшись работой, квартала на два обогнал маляров. Только этим, очевидно, и можно было объяснить таинственное обстоятельство: свежие наклейки "ОСТОРОЖНО: ОКРАШЕНО!" виднелись даже на тех заборах, которые красились в последний раз лет двадцать назад. - Лицо этого деятеля мне почему-то знакомо, - сказал Юрий, разглядывая наклейщика. - Март, Посмотри внимательно: кто он? Добродушнейшая улыбка всплыла на лице Благуши. - Подражатель Шерлока Холмса, - сказал Мартын, - должен обладать блестящей зрительной памятью. Это же наш старый друг Сваргунихин, из облторга. Очевидно, ему пришлось переменить место службы... - Это надо выяснить, - сказал Юрий. - Интересно, как вел себя Тимофей Прохорович в сваргунихинском деле... Гражданин Сваргунихин, можно вас на минуточку? Но Сваргунихин даже ухом не повел. Он продолжал клейку своих предостерегающих плакатов. - Вот лицедей! - возмутился Юрий. - Ведь мы же знаем, что он великолепно слышит! Идем! Операторы направились к месту малярных работ. Тем временем конвейер мастеров кисти и краски что-то застопорился. Старички, размахивая кистями и бородами, сбегались к повалившемуся забору. - Все разом! Эй, ухнем! - раздавались крики. - Гнилой он, - оправдывался один из маляров. - Только я его кистью тронул, как он - бултых! - и завалился. - А ты не нажимай, не стену работаешь. - Забор-недотрога, - заметил Юрий. - Как он стоял, никому неизвестно. Одна из тайн кудеяровского горкоммунхоза! Операторы подошли ближе. Сооружение оказалось действительно весьма хрупким. Красить его было невозможно: как только к нему прикасались, оно падало. Его поднимали, ставили. Но как только дело доходило до покраски, забор немедленно принимал горизонтальное положение. - Такое добро, - сказал один из бородачей, - только выкрасить да выбросить. - А зачем тогда красить? - спросил Юрий. - Надо сразу выбросить. - У нас уже восьмой забор нонче такой, - пояснил кто-то. - Закусилов распорядился, чтоб в двадцать четыре часа в полное благоустройство город привести. Приказал кистей и красок не жалеть. - Первый раз в жизни такую работу произвожу, - закуривая самокрутку, произнес самый моложавый из старичков-маляров. - Это же не покраска, а разврат. - Не надо было подряжаться, - мрачно молвил другой. - А раз подрядился, то выполняй. - Я обо всем куда следует напишу, - сказал Третий. - Это ж подумать, сколько народных денежек втюкали в эту покраску!.. И старички, проявив смекалку, докрасили забор. При этом пятеро его держали, а шестеро работали кистями. Потом его бережно подперли каким-то прутиком. - Ежели ветру сильного не будет, - сказал один, задумчиво глядя на дело рук своих, - тогда, может, до вечера и простоит. В это время к ним подошел Сваргунихин с помазком и клейстером. - Не срывайте темпов! - крикнул он малярам и вынул из сумки плакат. - Не трожь ты этот забор, - сказали маляры. - Стоит - и пусть его стоит! - Кого? - спросил Сваргунихин, умакнув помазок в ведро. - Хитро придумано, - улыбнулся Мартын. - Если так вот, на скорую руку, покрасить город - это заметят только те, кто испачкается. Но если на каждом шагу написано: "Осторожно: окрашено", про ремонт узнают все. - Я поговорю с Удиловым, - сказал Юрий воинственно. - Я заснял несколько кадров... Будет, что показать ему. - Ну хорошо, запечатлел ты эту эпопею, - усмехнулся Мартын, - а тебе скажут: "Нетипично, товарищ Можаев". - Вообще-то факт единственный в своем роде, - сказал Юрий, - но для некоторых руководителей типа Закусил-Удилова он вполне рядовой, обычный. Операторы не успели сделать и двух шагов, как сзади раздался визг. Мартын и Юрий оглянулись: забора уже не было. Только из-под груды досок торчали ведро и помазок... ...В комнате, где обитал председатель правления артели "Наш ремешок" Дмитрий Иоаннович Самозванцев, мебели почти не было. За длинным столом сидело двое: на одном конце председатель, на другом плановик Ивонна Ивановна. Операторы стояли среди комнаты и переминались с ноги на ногу: сидеть было не на чем. Самозванцев уступил им свою табуретку, а сам сел на краешек стола. Взгляд Дмитрия Иоанновича выражал ту разновидность скорби, которую называют мировой. Три черных волоса были туго, как струны, натянуты на лысый череп. "А ведь человек когда-то был брюнетом!" - сочувственно подумал Мартын. - С чем пожаловали? - веселым голосом спросил хозяин и печально оглядел друзей. - Второй раз в жизни вижу живых операторов! - Мы знакомимся с городом, - ответил Юрий, - предполагаем кое-что здесь снять. - Простите, - извинился Самозванцев. - Но прежде надо выполнить одну формальность. Вот коротенькие анкетки, всего семь вопросов... Товарищ Поплавок, вышестоящая личность, строго-настрого приказал заполнять всем, кто приходит. Надо быть бдительными, чтобы в нашу кожсистему не мог проникнуть... ну, сами понимаете, кто... - А я уже сподобился, - сказал Юрий. - Заполнил в личном присутствии самого Иннокентия Петровича. - Ну, - развел руками Самозванцев, - тогда вы люди проверенные. Он смахнул анкетки в ящик стола и, весело смотря в потолок, сказал: - Фильм снимать будете... Можете и "Наш ремешок" снять. Ремешок - он тоже имеет свое значение в народном хозяйстве. Мы выпускаем два типа ремешков... Бумаги вам нужно? Будете записывать? Вонна Ванна, выдайте товарищам по листику... Представьте себе, вдруг пропали все ремешки. Люди не могли бы носить часы и брюки. Что бы получилось? Нет часов - люди начинают путать время. Следовательно, возникают опоздания на работу. Это ведет к снижению производительности труда. А куда ведет снижение производительности труда, вы сами знаете... Пальцы Самозванцева нервно пробежались по струнам бывшей шевелюры. - Чтобы вы наглядно представили себе количество нашей продукции, я вам приведу несколько популярных примеров. Если все ремни, которые выпустила наша артель, соединить в один, то им можно будет два раза опоясать земной шар по талии. Если нашу годовую продукцию вытянуть в одну линию, то она протянется от Кудеярова до Сочи. - А конкретно? - спросил Юрий. - В смысле плана? Выполняем на сто десять - сто двадцать. Когда как. Последний квартал: по валу - сто десять, по товару - сто пять, по номенклатуре - сто, по себестоимости - сто и две десятых... Вонна Ванна, верно я говорю? - Правильно, - сказала Ивонна Ивановна, не поднимая головы от бумаг. - Так вот мы и работаем. Ремешки - товар ходовой. Особенно часовые. Потребление их растет, а что это значит? Это значит, что население учится ценить время. А мы для блага покупателя своего времени не жалеем. Работаешь, недосыпаешь, недоедаешь, жены не вижу, дети одичали: за чужого принимают... - Можно подумать, - нетерпеливо проговорил Юрий, - что вы один за всех выполняете план. А рабочие? Ведь, наверное, передовики у вас есть? Мартын насторожился. Юрий подумал: "Если сейчас Самозванцев назовет Белорыбицына, тогда я иду по верному следу". - Как же может жить хорошее предприятие без передовиков? Иван Петров - сто пятьдесят процентов, как часы. Петр Сидоров - сто семьдесят, а старик Сидор Иванов всех за пояс заткнул - двести процентов! Вонна Ванна, правильно я говорю? - Правильно, - сказала Ивонна Ивановна без отрыва от работы, - но вы забыли Федю Белорыбицына. - Ах, да, - спохватился Самозванцев, - Федя Белорыбицын один из лучших, специалист. Сто восемьдесят процентов для него пустяки. Характер вот тяжеловат, но это мы относим к издержкам производства. Он недавно на юг поехал, в санаторий, вот я его и не назвал. Операторы переглянулись. - Ну, что еще? - продолжал Дмитрий Иоаннович. - Зарабатывает народ у нас прилично. Конечно, не то, что в кино, но хватает. Я, к примеру, свою тысячу рублей всегда имею. Ходят легенды, что в артелях, мол, деньги легкие, много заработать можно. Чепуха все это! Во-первых, ремешок стоит копейки, он не трактор. Во-вторых, мы организация маленькая, своих магазинов не имеем. А в-третьих, у нас каждый день по два ревизора. И хоть бы раз замечание. У нас артель передовая, можете смело пускать ее на экран... Вонна Ванна, правильно я говорю? - Правильно, - сказала Ивонна Ивановна, - только вы мешаете мне работать. Я из-за вас количество пряжек два раза пересчитывала. - Простите, - сказал Юрий, вскакивая на ноги. - Мы действительно заговорились. Мы уходим, но у меня к вам есть микроскопическая просьба: можно от вас позвонить? Я мечтаю добиться аудиенции у самого Закусил-Удилова. - Прошу, - Самозванцев пододвинул аппарат. - Вызывайте без номера, прямо кабинет Игоря Олеговича. У нас тут телефонистки всех абонентов по имени-отчеству знают... Юрий взял трубку и высказал свое пожелание говорить с и. о. предгорсовета. - Соединяю, - сообщила трубка. Потом наступила томительная пауза. Где-то вдали слышался разговор двух снабженцев, которые обвиняли друг друга в каких-то малоэтичных поступках. - Горсовет слушает, - сообщила, наконец, трубка. - Кого? Закусил-Удилова? Он занят срочными проблемами озеленения. А завтра с утра он уезжает на дачу. Юрий положил трубку. - В субботу его обычно не застать, - подтвердил Самозванцев. - Он на даче. Почему же сегодня Закусилов горит на работе? - А нас ведь приглашали на воскресенье, - сказал Мартын. - Помнишь, Юра? - Там видно будет, - нахмурился Можаев. - Я с ним все равно встречусь. - До свидания, - радостно сказал Дмитрий Иоаннович. Самозванцевские пальцы нервно пробежали по струнам бывшей шевелюры, словно пытались извлечь заключительный аккорд. - Будьте здоровы, - произнес Мартын. - Мы еще увидимся. Самозванцев проводил операторов до порога. На улице, пройдя метров сто, Мартын сказал Можаеву: - Кто говорил: "сейчас мы все выясним"? Можаев раскурил трубку. - Артель та, это ясно. Но что дальше делать - не знаю. Может, в райком сходить, посоветоваться? А с другой стороны, у меня никаких вещественных доказательств нет. Подумаешь, разговор на маскараде. Мало ли что пьяный человек может наболтать? Тем более, Самозванцев, по-моему, вполне приличный товарищ. - Стоило огород городить, - усмехнулся Мартын, - чтобы прийти к выводу: есть еще одна симпатична людина на земном шаре. Хорошо еще, что мы не потеряли ни одного съемочного часа из-за твоего "непроходимизма". Если бы Самозванцев знал, что ты о нем думал заочно и каким тихоньким ты от него вышел, он подарил бы тебе ремешок на брюки. - Правильно, - согласился Юрий и, неожиданно остановив какого-то прохожего, спросил: - Где здесь городское управление милиции? Прохожий подозрительно посмотрел на него и прошептал почему-то адрес милиции Юрию на ухо. Милицию операторы нашли быстро. - Я тебя лучше здесь подожду, - сказал Мартын другу. - А если не появишься в ближайшие двадцать минут, я приму кое-какие хозяйственные меры. И Благуша уселся на крыльце. Выслушав суть дела, дежурный провел Юрия к начальнику милиции. В Кудеярове заведовал борьбой с хищением соцсобственности молодой капитан. Юрий протянул ему свое удостоверение личности. Капитан предложил садиться. - Дежурный доложил, что вы по делу... - отдавая удостоверение, сказал капитан. - Правильно доложил, - ответил Юрий. И тут же, стараясь не утерять ни одной детали, рассказал капитану о разговоре Поросенка и Чайника, встречах с Поплавком и Самозванцевым. - Есть, значит, артель? - усмехнулся капитан. - Есть, - пылко подтвердил Юрий. - С курса, как говорится, вы не сбились, - вслух рассуждал капитан. - А вы, товарищ, случаем, на флоте не служили? - спросил Юрий. Оказалось, что Юрий и начальник воевали под командованием одного адмирала. Это их сразу сблизило. - А помнишь... - хлопая по плечу оператора, кричал капитан. - А помнишь... - тыкая пальцем в бок начальника, восклицал Можаев. Привлеченный шумом, в комнату заглянул дежурный милиционер. - Что ж, браток, - сказал капитан, когда разговор, как бумеранг, вернулся к исходной точке, - подозрение еще не доказательство. Но с Самозванцевым надо ухо держать востро. От работников "Ремешка" мы уже имеем кое-какой материальчик. - От Белорыбицына? - догадался Юрий. - Может быть, - уклончиво ответил капитан и достал из ящика фотографию дачи, богато оснащенной различными балкончиками, башенками и флюгерками. - Вот видишь, браток? Вилла. А проживает в ней некая гражданка Бакшиш, полюбовница гражданина Самозванцева. Он-то и выстроил эту дачку, а оформил на Бакшиш. А мог он выстроить такую резиденцию на свою тысячу рублей в месяц? Сомнительно. - Но ведь это давно должно бы вызвать у вас подозрение? - Верно. Вызвало. Давно. Но сразу же не подберешь ключи. Факты нужны, браток, факты! Но постепенно картина проясняется. Вот, к примеру, в Красногорске случай был. Пассажир один в трамвае чемодан посеял. Доставили забытую вещь, как положено, в бюро находок. Прошло дней десять - никто за чемоданом не приходит. Вскрыли, видят: в чемодане новенькие кожи, прямо с завода. А ты, браток, учти: кожи эти в открытую продажу не поступают. Из них разный там ширпотреб делают прямо на комбинате... - Воровство! - воскликнул Юрий. - Да это и ребенок догадается. Но другой вопрос: кто ворует? - Нет ничего проще, - усмехнулся Юрий. - Надо найти владельца чемодана! - Это тоже не так просто, когда в Красногорске прописано триста тысяч человек. Но его нашли. - Ну и все! - возбужденно потирая руки, сказал Юрий. - Допросили его, и он во всем сознался? - А если, предположим, он сознался только в том, что купил эти кожи на базаре у неизвестного человека? Что бы ты делал дальше? - Да-а, - растерянно протянул Юрий. - Сложновато. - И вот такие "сложноватости", браток, на каждом шагу. А ведь нужно еще уточнить многое: кто ворует кожи с комбината, что из них шьют, куда сбывают изделия? Дело проясняется постепенно... Вот пришел к нам ты, другой, третий... Да и сотрудники наши не спят... Разговор прервал дежурный милиционер, который смущенно доложил: - Там, на крыльце, этот гражданин (он кивнул на Можаева) оставил приятеля, так тот волнуется. Спрашивает, когда завтра передачу принимают... Юрий улыбнулся и встал. - Я злоупотребил терпением своего друга. Мне пора идти. Рад, что мы встретились. Мне теперь легче станет на душе. Бывшие моряки простились. - Так держи связь, браток, - напутствовал Юрия капитан. - Есть держать связь! Мартын бродил вдоль фасада дома милиции и заглядывал в окна. - Так вот. Март, - сказал Юрий, - пожалуй, не придется нам заниматься только своим делом, а Самозванцеву - своим. И Мартын, забыв о том, что "все молочное - его самое любимое блюдо", прошел мимо кафе "Ацидофилин", - так заинтересовал его рассказ Юрия о встрече с начальником милиции. Операторы шагали, не обращая внимания на болтающиеся над их головами круги и треугольники с перечеркнутыми гусями и коровьими головами; на задиристых коз, хождение которых по магистралям города забыли запретить. Оставлены были без внимания и веселенькие лаконичные плакатики "ШТРАФ ОДИН РУБЛЬ" (причем нигде не было указано, за что именно взималась такая сумма). На древних, вылинявших заборах ветерок шевелил свежие наклейки: "ОСТОРОЖНО: ОКРАШЕНО!"