— Ладно, ладно, — успокаивающе сказала Пелагея Терентьевна. — Все они о тебе знают: и что ты заслуженный механик и что ты похвастаться любишь. Теперь я, Вова, пойду в трою комнату, отдохну. Надежда, проводи меня!
Перекресток, где кудеяровская дорога впадает в новое шоссе, знаменит своим былинным дубом. Если верить клятвам директора местного краеведческого музея, это древнее древо (которое почему-то числится в списке памятников архитектуры) насчитывает от роду триста лет и тридцать три года.
В ветвях этого дуба слышен шопот веков. Если бы дерево могло рассказать о прожитых им годах!
Дуб начал здесь расти еще в древние рытвинно-ухабные времена, задолго до асфальтового периода. Двуколки исправников, губернаторские кареты, фуры переселенцев, рыдваны и дрожки — чего только не засасывала исконно-посконная дорожная грязь!
Сгинули губернаторы, исчезла вместе с ними вековая грязь. Лежит теперь от горизонта до горизонта новая дорога, отполированная миллионами автомобильных колес, умытая освежающими струями автополивальщиков.
Если раньше дорога шла от одного заштатного городишка к другому, то нынче, протянувшись, как стрела, она соединяет большие города с большими стройками. И мчатся по ней тяжело груженные машины — туда, где возникают новые каналы и гидростанции, где разливаются невиданные доселе моря.
И радуется старый дуб. И приветливо машет путникам своими мощными ветвями.
Операторам, расположившимся в тени исторического Дерева, весь перекресток был виден как на ладони.
Дуб стоял метрах в ста от автостанции, у поворота дороги. От шоссе его отгораживала кустарниковая изгородь. Здесь любили отдыхать автопутники. И поэтому от бензоколонки к историческому дереву была протоптана незарастающая тропа.
Сыто урча, от бензоколонки отваливали машины. Укрывшись от солнечных лучей под пятнистыми зонтами буфета, автотуристы заправлялись кефиром и сосисками. Официантка с вышитым на кофточке атомобильчиком курсировала между столиками и буфетной стойкой, похожей на кузов лимузина.
Среди разнокалиберных «ГАЗов», «МАЗов», «ЯЗов», «Побед», «Москвичей», «ЗИСов» и «ЗИМов», игриво насвистывая любимый романс, мелькал главный механик.
— Как мы его будем снимать? — озабоченно спросил Мартын.
— Как обычно, — отозвался Юрий, — сценарий Бомаршова, коррективы наши. Учти, Март! В твоем распоряжении не больше часа. Ты должен уже сегодня быть в Горелове.
— А, пожалуй, — пробормотал Мартын, — это все же хорошая у тебя завелась мысль — разъехаться. Экономия времени. Пока ты будешь снимать Николая Калинкина на Кожкомбинате и попутно вести следствие по делу Поросенка да Чайника, я займусь деревней… А приедешь ко мне — и мы закончим последние кадры: золотая свадьба, сияющие старики, съезд детей, семья в сборе.
— Есть практические предложения, товарищ Благуша, — сказал Юрий. — Давай делить пленку и подотчетные суммы.
— Подотчетные уже давно исчерпались, — вздохнул Мартын, — остались одни подзаложные, ломбардные. А вот что делать с пленкой? Ее явно не хватит.
— Надо экономить, авось дотянем.
…Пестрый фургончик с надписью «Фрукты», слабо пискнув тормозами, замер перед Калинкиным.
— Браток, — просительно крикнул шофер, — что-то мотор барахлит, а в чем дело — не разберусь. Помоги!
Владимир Прохорович вместе с водителем фруктовой машины полез в автомобильные внутренности.
— Гарный кадр! — встрепенулся Мартын и расчехлил аппарат. Очки Благуши вдохновенно сверкали.
— Пли! — скомандовал Юрий. — Но не увлекайся, экономь пленку.
Операторы бросились к тому месту, где стояла фруктовая машина.
Из фургончика, кряхтя и отдуваясь, выкатился шарообразный гражданин. На круглом туловище сидела глянцевитая, как биллиардный шар, голова.
Кого не встретить на большой дороге! — развел руками Юрий. — Вот гражданин Поплавок собственной персоной!
— Вы будьте, более или менее, настороже, — наказывал Поплавок кому-то в машине. — С незнакомыми в разговоры не вступайте и никого не берите в попутчики. Я позвоню по телефону и сейчас же вернусь.
Из кузова донеслось заверение:
— Я уловил вашу мысль… Бдительность на данном этапе для меня самое дорогое!
Услышав знакомые интонации, Юрий быстро подошел к фургону и заглянул внутрь. На узком сиденье, суча ногами, сидел человек с маленькой, похожей на гриф контрабаса головкой.
— Уже на новом месте? — спросил Юрий. — Не бойтесь со мной разговаривать, Умудренский. Мы с вами встречались на суше и на воде! Так вот где вы вынырнули!