— Не бойся, он не к тебе, — намекающе ухмыляется Тим.
Ещё в Берлине, просматривая видео, меня удивило присутствие Лёхи здесь, с учётом нашей последней встречи. Надеюсь, все раны затянулись, и наконец-таки можно будет просто спокойно дружить.
— Вы всё утрясли? Он к тебе?
— Да и нет, — улыбается шире.
— А к кому?
— Увидишь. Пошли встречать.
На пластмассовый стол Юля выкладывает съестные припасы, пока Саша разводит огонь в каком-то бетонном кольце с высокими бортами. В стороне босолапый Рыжик маленьким ведёрком зачерпывает песок и отправляет в огромное строительное ведро в половину его роста. Подальше от шума в автолюльке мирно сопит Булочка.
Стараясь громко не пищать, Юля подбегает и, не желая слушать возражения, крепко обнимает меня, нашёптывая, какая я умница, как все меня ждали, как боялись, что не приеду, или приеду, но всё пойдёт не так. Стою “столбиком” и пытаюсь понять, что в нашей ситуации “так” и “не так”, и по какому из этих сценариев всё идёт.
Видя, как в нашу сторону направляется Лёха, сбегаю играться с Рыжиком. Вот кому всегда можно меня обнимать. Откапываю на глубине влажный песок и показываю парню, как сделать домик с окошками. Оба пыхтим, стараемся, заняты. И совсем не готовы общаться с севшим рядом Лёхой.
— Симыч, привет. С приездом, — в голове столько смущения и неловкости, что они передаются и мне.
— Привет… — с тревогой ищу глазами Тима. Он общается с Совой, но не выпускает нас из виду. В его взгляде и позе нет и намёка на напряжение. Просто наблюдает. Как и Сова.
— Рад тебя видеть… — тоже оглядывается на Тима, — и хотел поговорить.
— Лёш, мы вроде всё выяснили? — начинаю нервничать.
— Информационный апдейт, Симыч, — грустно улыбается.
Поворачиваюсь к нему и киваю, мол, слушаю.
— Я хотел извиниться за… многое.
Поднимаю брови, типа это не новость…
— Нет, не за то, что чувствовал, а за то… как вёл себя. Всё по-тупому в итоге вышло. Особенно в последний раз, — хмурится, морща брови.
К нему подходит Рыжик и несколько раз ревниво шлёпает лопаткой.
— В общем, я не со зла, Сим. Больше не повторится… Мир? — протягивает руку.
— Мир, — пожимаю в ответ.
Сгущаются сумерки, костёр всё ярче, за столом о чём-то болтают, Лёха жарит девочкам зефирки, Саша приглушённо, чтобы не разбудить дочь, спорит с Тимом о какой-то ерунде, а я ловлю дежавю — ощущение, которое было в Берлине, во время видео с этими же персонажами. Мне тепло от огня, от людей, от атмосферы. Где там моё небо?
Находя себя очень наглой и мгновенно наплевав на это, беру плед и расстилаю его за кучей красного марсианского грунта, прячась от всех. Падаю на спину, закусываю травинку и получаю ту самую до боли сладкую версию реальности, что привиделась в номере. Только небо не голубое, а насыщенно-синее. Засветка от города, конечно, мешает, но если не видно многоэтажек, возникает иллюзия, будто эти незаметно проклёвывающиеся звёзды только для тебя, и я улыбаюсь вечернему небу.
Остро чувствую себя на своём месте — так хорошо, аж страшно и накрывает нереальностью происходящего с щепоткой горечи сожаления о быстротечности момента, как и бывает, когда ты абсолютно счастлив. Глаза закрываются, уплываю…
Почти засыпая, слышу, как кто-то подходит и ложится рядом…
Глава 49
— Двигайся, лягушка-путешественница, — заявляет брат Тима.
Не шевелюсь, наслаждаясь гармонией, которую не нарушает даже варварское вторжение. Плед большой, присутствие Саши не напрягает. У него лёгкий характер, в отца. С виду балагур — беззлобные шутки, гитара, но при этом глубокий, серьёзный и вдумчивый. В чём-то взрослее старшего брата. Мы не то чтобы друзья, но любим иногда поболтать на семейных посиделках.
Устраивается рядом, закидывая руки за голову. Что-то подсказывает, что пришёл поговорить не о погоде.
— Сорри, мы вам, походу, испортили тет-а-тет? — с ухмылкой и без малейшего сожаления в голосе “извиняется” Саша.
Вместо ответа улыбаюсь чуть шире. Он хорошо читает Тима, и если бы был хоть намёк на то, что гости сегодня неуместны, то порешал бы дела, с которыми приезжал, собрал семейство в охапку и ретировался. Ещё и Лёху с Совой бы прихватил. Но наш тет-а-тет лежит вне зоны обозримого будущего, хотя все мои сто миллиардов клеточек по-прежнему рады даже мимолётным прикосновениям уже бывшего мужа.
— Хорошо выглядишь, Сима, — искренне хвалит, — учёба тебе на пользу. Светишься.
Свечусь, да. Только учёба тут ни при чём. Просто… рада быть здесь. Я никогда не уезжала так надолго и сейчас догоняет осознание, как по всем соскучилась. Думала, хватит общения с Ладой и Юлей, но сегодня поняла, что мой личный мир значительно шире, и какие бы новые люди в нём ни появились, у Саши и других близких всегда будет своё место. Даже у Лёхи.
Небо темнеет, почти ночь. Саша ворует мою травинку и вертит её в пальцах.
— Сим, — серьёзно начинает, — вы оба взрослые люди, и никогда не нуждались в советах…
— По этой части ничего не изменилось, — специально подкручиваю тон голоса так, чтобы он понял, насколько не нуждаемся.
— Вот тут сильно сомневаюсь, раз уж вы, дураки, умудрились развестись. Уму непостижимо, — театрально прикрывает ладонью глаза, копируя интонации королевы Марго.
— Только я не о прошлом, а о будущем, Сим, — снова серьёзен, — ты вернулась?
Тяжело вздыхаю. Что значит “вернулась”? Домой? Или к Тиму?..
— Завтра самолёт обратно.
Теперь так же вздыхает он.
— Не останешься?
Даёт мне паузу, словно ждёт, что передумаю.
— Я не могу, за нарушение условий гранта жёсткие штрафы… — да, это моя формальная отмазка.
— А хочешь?
— Саш! — уже неприкрыто даю понять, что на эту территорию вход запрещён.
— Подожди, послушай, — он тоже нервничает, — все эти “предавший раз, предаст и дважды” — это ложные истины, Сим. Да, большинство будет предавать снова и снова, но есть те, кто действительно раскаялся в поступке и никогда его не повторит. Это Тим.
— Рассказал тебе?
— Чуть больше, чем остальным, — случайно ломает травинку. — Прилетел от тебя абсолютно больной с дурными глазами…
— Горло?
— Да, какое горло, Сима?! Душа и сердце. Сутки просидел взаперти, потом вышел как ни в чём не бывало и развёлся. И стройку продолжил. Мы уж думали у него с головой неладно, — хмыкает, — а потом поговорили, он объяснил.
Становится зябко, поджимаю ноги и ёжусь. В голове всплывают кадры, где Тим лежит в комнате, неживой… Мне больно и страшно, что я — причина, но как можно было по-другому — не представляю. Сколько ещё сражений мы переживём, прежде чем выиграем эту войну? И выиграем ли? Потому что у до сих пор нет ответа на вопрос, что делать, если в каждой Сове буду видеть Алёну.
Саша берёт меня за руку, крепко сжимает, будто ищет дополнительный канал передать свою мысль:
— Сима, ты если не собираешься с ним быть, скажи сейчас. Он только с виду железный…
Слыша звуки шагов, отпускает и встаёт. Подходит Юля, у которой на руках “звездой” дрыхнет Рыжик. Им пора. Кажется, волшебный вечер закончился. Поднимаюсь идти провожать.
Над столами выключили строительный прожектор и сидящих людей освещает только пламя костра. Сова, которая на удивление ещё не уехала, с интересом слушает Лёху. Он изменился — нет больше напряга и той надрывной эмоции, что все время заставляла чувствовать себя виноватой. Весь поглощён беседой и откровенно флиртует. Лёгкий укол беспокойства не позволяет порадоваться за него до конца — вот тянет же человека на несвободных.
Поодаль в тени сидит Тим. Чуть отстаю от Саши с Юлей, чтобы из-за их спин полюбоваться, как тёплый свет очерчивает мощные плечи, контур лица, ладони, сложенные в замок на коленях. Сильный, красивый мужчина. Я списала его мозоли, рельеф и подтянутость на занятия кроссфитом, а он работал здесь, выполняя своё обещание. Осуществляя мою мечту.
Хорошо понимая, что все усилия могут оказаться напрасными.