— На многое.
— Но не на все?
— Нет.
— На что же не готов?
— Просто скажи, что тебе от меня нужно.
— Я сказал.
— Чтобы я остался в Новой Сосновке, — уточнил Герман, не обращая внимания на пальцы Аркадия, сжимающие его шею, правда, не слишком сильно. — Такова цена твоих услуг.
Молчание.
— Ты хочешь, чтобы я остался… — он помедлил, — в качестве кого?
— Я не предлагаю тебе стать моим сексуальным партнером, если тебя напрягает именно это.
— В таком случае нахрена я тебе сдался? Давай уж сразу расставим точки над «ё», чтобы позже твои желания не стали для меня неожиданностью.
— Я хочу, чтобы ты стал членом моей семьи, — спокойно проговорил Аркадий.
И разжал пальцы. Уронил руку на колено. Отвернувшись, закурил сигарету и спустя несколько секунд — несколько глубоких затяжек, несколько параноидальных мыслей, едва уловимо исказивших смуглое лицо… — покосился на Германа.
Тот взирал на него в молчаливом изумлении.
— Предсказуемая реакция, — кивнул Аркадий.
— Ну, — Герман кашлянул, — члены семьи тоже бывают разные. Я, по твоей задумке, кем тебе должен стать? Сыном? Братом? Племянником?
— Помнишь, мы осматривали каналы под монастырем, — вдруг улыбнулся Аркадий, — и в одном очень старом полузатопленном канале у меня подвернулась нога…
— …там было полно воды, приходилось идти по скользким валунам, не видя, куда наступаешь…
— …я упал и разбил колено. Сильно разбил. И от боли даже перестал понимать, где мы находимся. Тогда ты подставил плечо и сказал: «Давай, брат, держись за меня. Смелее, смелее! Я не такой дохляк, каким выгляжу. Теперь нам налево и вверх… Уверен, да. Я никогда не теряю направление». И действительно, минут через двадцать я начал узнавать места, где мы шли, точнее, ковыляли, а еще через пять или семь минут впереди забрезжил свет.
— Я не теряю направление. — Герман пожал плечами. — Никогда.
Аркадий не спускал с него глаз.
Он глубоко вздохнул.
— Кажется, я догадываюсь, с какой целью ты мне об этом напомнил. Теперь я должен расчувствоваться и ответить тебе согласием. Но, Аркадий, как я могу это сделать, если не знаю, что с нами будет завтра? Со всеми нами.
— Мне важно знать, что принципиальных возражений ты не имеешь.
— Принципиальных не имею.
Уже в Новой Сосновке, не доезжая до ворот фермы, доктор остановил машину еще раз. Опять повернулся к Герману, из последних сил сохраняющему невозмутимый вид, и, протянув руку, согнутым указательным пальцем погладил его по щеке.
— Но мне будет трудно не предложить тебе стать моим сексуальным партнером.
— А мне будет трудно тебе отказать, — не шелохнувшись, произнес Герман. — Если ты все-таки предложишь. Но я откажу.
Аркадий кивнул.
— Этого не должно быть между нами, — добавил Герман, глядя в его невыносимо честные серые глаза.
— Скажи хотя бы почему.
— Ты сам знаешь, док.
— Потому что сынок миллионера убьет меня?
— Да.
К тому времени, когда он покончил и с жареной сельдью, и с картофельным пюре, и с повествованием, в обеденном зале осталось человек шесть или семь. Всего же на ферме сейчас проживало чуть больше сорока «гостей». Часть из них после ужина разместилась в холле перед телевизором, часть предпочла менее цивилизованные развлечения под Старым Дубом в саду за корпусом.
В конце своего рабочего дня, когда почти все тарелки и сковородки были перемыты, а столы протерты, Зинаида и ее молодые помощницы из числа обитателей фермы боролись с курением уже не так активно, как в течение дня, поэтому Герман безбоязненно вытянул из пачки сигарету. Щелкнул зажигалкой. Откинулся на спинку стула.
— Почему ты так уверен, что на Анзере Леонид будет в безопасности? — спросила Нора, обдумав его рассказ.
— В большей безопасности, чем здесь или на материке. — Он глубоко затянулся и выдохнул три колечка дыма, одно за другим. — Есть два пути на Анзер: законный и незаконный. Полагаю, люди Андрея Кольцова все же выберут незаконный. Если вообще рискнут сунуться туда. Пребывающие на Анзер в качестве трудников, или паломников, или экскурсантов, неизбежно оставляют следы: имена, фамилии, паспортные данные… А эти парни наверняка предпочтут сохранить инкогнито.
— Какие есть незаконные пути? Дай подумать… Можно заплатить капитану рыболовного катера, как сделали вы с Ленькой, когда вам надо было перебраться с материка на остров.
— Можно. Но это значит поставить в известность о своих перемещениях как минимум двух посторонних людей, капитана и его помощника. Нас этот момент очень беспокоил. При том, что направлялись мы не на закрытый Анзерский, а на открытый Большой Соловецкий. И выглядели как пара менеджеров среднего звена, которые решили во время своего двухнедельного отпуска поиграть в искателей приключений, а не как банда громил из низкобюджетного боевика. Опять же не забывай про случайных свидетелей. Причал на Долгой губе — не то место, где несколько мужчин могут незаметно взойти на борт катера. Народу там, как правило, немного, но совсем пусто не бывает никогда, по крайней мере в сезон судоходства. На причале Рабочеостровска, где грузились мы с Ленькой, в это время года легко смешаться с толпой.