— Да, — коротко ответила я.
— Шучу-шучу, — рассмеялась Еська и резко осеклась, — что?!
— Да, я развлекалась с ним. А потом сбежала, пока он спит. То есть, дождалась пока он уснет и сбежала.
— Офигеть, Золушка ты моя, — ошеломленно выдохнула Еська.
— Да какая я Золушка, — отмахнулась я. — Про меня сказок нет, только высокорейтинговое видео на особенном сайте. Есь, мне на работу собираться надо.
«А я даже не представляю, как буду смотреть Глебу в глаза», пронеслось в голове. И мысль, уехать с отцом во Францию стала как никогда актуальной. Там и этот, перспективный молодой колдун. Опасаясь моего отца, он будет сдувать с меня пылинки, закроет в самой высокой башне и… И с этой башни я и шагну. Колдуны невыносимые собственники и контрол-фрики, в чем, собственно, и кроется основной конфликт моего дотошного отца и свободолюбивой матери.
«Лучше набросать резюме», пришла более зрелая мысль. «Нельзя бегать от проблем всю жизнь».
Хотя сменить работу это тоже побег. Но, быть может, Драгош решит сделать вид, что ничего не было?
«Но от этого все будет только хуже. Тяжело думать, что я для него всего лишь интрижка на одну ночь. Но знать это — еще хуже».
— Твое утро стало светлее? — спросил меня папа, когда я положила трубку.
— Ни светлее, ни мудрее, — криво улыбнулась я.
— Я взял обратный билет, — папа серьезно посмотрел на меня. — У тебя есть неделя, чтобы принять правильное решение.
— Правильное, — я горько усмехнулась, — а какое оно, правильное решение?
На что папа спокойно пожал плечами:
— Правильное решение, это то решение, которое делает человека счастливым. Или спокойным. Ты идешь в душ?
— Да.
— Тогда я кофе сварю.
Захватив чистое белье и одежду, я проскользнула в душ. Папа в это время колдовал над джезвой — он начисто игнорировал кофеварку и предпочитал ручной труд. Ведь в кофеварке нет души и специи в нее тоже не добавишь. И от магии кофеварка сразу же перестает работать. А папа во все свои действия, неосознанно, вкладывал частичку силы.
Раздевшись, я встала под тугие струи и прикрыла глаза. Раньше вода приносила покой и облегчение, но сейчас я вновь и вновь вспоминала жаркие, жадные прикосновения Драгоша. Его ненасытную жажду поцелуев и теплую тяжесть тела. И его янтарные, звериные глаза. И то как он прихватывал кожу на моей шее — будто хотел поставить настоящую, истинную метку.
Встряхнувшись, я схватила губку, выдавила гель для душа и приказала себе не думать. Но коварное подсознание подкинуло новую картинку, полностью воображаемую — как бы мы могли принимать душ вместе.
— Этого не будет, — прошептала я. — Хватит!
Я о многом мечтала и многого хотела. А получила лишь демо-версию. Даже не получила, а скачала с пиратки. А лицензионка, увы, принадлежит Веронике.
Выйдя из душа, я завернулась в полотенце и принялась сушить волосы. Взгляд нет-нет да соскальзывал на налившиеся цветом метки. Хотелось прикоснуться, надавить, узнать, что за чувство скрывается за этими яркими цветами любви.
«Не любви, Тома, а страсти», поправила я себя.
Переодевшись, я вернулась к кухонному столу и получила чашку пряного кофе.
— Не забудь шарфик, — прохладно заметил папа.
А я чуть не поперхнулась божественно-вкусным напитком и возмущенно напомнила, что мне, вообще-то, уже не пять лет.
— А я и не про холодный ветер, — папа скорбно покачал головой, — у тебя следы неправедно проведенной ночи видны.
Вспыхнув, я пробурчала что-то благодарственное и одним глотком допила кофе. Вкуса, правда, уже не чувствовала.
Внимательно рассмотрев себя в зеркале, со вздохом констатировала — надо снова переодеваться. Так на работу нельзя.
В итоге, из недр шкафа был извлечен парадный костюм — узкая юбка и приталенный жакет. Самое главное, что к этому строгому наряду прилагалась блузка, а к ней шейный платок, который и скроет все безобразие.
— Изумительно, — оценил папа. — Ты прекрасна.
Я коротко кивнула, переложила ключи, кошелек и мобильный в другую сумку. Поцеловав отца в щеку, я ушла обуваться.
— Позвони, когда сядешь в машину, — скупо бросил папа. — Ты даже не представляешь, сколько недо-магов собирает эмоциональную жатву в общественном транспорте. А я все еще не закончил для тебя новый комплект амулетов.
Ворча и не слушая моих возражений, папа обулся и, как и был в пижаме, замер у дверей. А после нахмурился: